Школьный бунтарь

— Я знаю, малышка. Но власти оштрафуют меня и заберут Макса, если я не навяжу тебе бессмысленное среднее образование. Так что не могла бы ты оказать мне солидную услугу и пожертвовать собой ради команды? Мы с твоей мамой действительно не можем позволить себе потерять Макса.

Я откидываю одеяло и свирепо смотрю на него.

— Вау. Я чувствую, что меня действительно ценят. — Спасибо, папа.

Он стоит, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди, в клетчатой рубашке на пуговицах и круглых очках в роговой оправе, которые, по его мнению, делают его похожим на хипстера. Темные волосы, тронутые сединой на висках, зачесаны назад, и... боже. Я щурюсь на него, пытаясь решить, не обманывают ли меня мои глаза. Неужели он отращивает бороду?

Папа подмигивает мне.

— Давай же. Мы оба знаем, что ты вылетишь из гнезда и будешь работать на Международной космической станции гораздо раньше, чем кто-либо из нас ожидает. Ты слишком умна, чтобы застрять здесь, в Роли, и работать в обсерватории. С другой стороны, твой брат обладает средним интеллектом. Это наш страховой полис. Если его заберут, кто, черт возьми, будет заботиться о нас, когда мы состаримся?

— Папа. — Я невозмутима, мой голос приглушен до шепота. — Это полная чушь. Скажи мне кое-что.

— Что?

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не пытаешься отрастить бороду.

Он выпячивает челюсть, потирая рукой темную щетину, торчащую на его лице.

— Ага. Тебе не нравится? Мы с Саймоном заключили пари. Тот, у кого к концу месяца будет самая внушительная, самая мужественная борода, выигрывает сотню баксов.

— Я дам тебе сто баксов прямо сейчас, если ты зайдешь в ванную и сбреешь её. Я говорю серьезно. Бороды для горячих фитнес-моделей в Instagram, а не для архитекторов среднего возраста.

Его брови взлетают в унисон.

— Во-первых, тебе лучше поберечь свои деньги. Этой Нове в конце концов понадобится коробка передач, а это штуковина недешевая. Во-вторых, бороды — для плотников и суровых морских капитанов. Это всем известно. В-третьих, я мог бы стать фитнес-моделью в Instagram. Я бегаю марафоны. У меня на животе есть пресс. И последнее, но не менее важное, дорогая дочь... среднего возраста? Как ты думаешь, сколько мне лет?

Я злобно ухмыляюсь.

— Судя по гусиным лапам и всей этой седине в твоих волосах, я бы сказала, шестьдесят семь.

На его лице появляется маска притворного возмущения.

— Ведьма. Подъем. Сейчас же, пока я не заплатил твоему брату, чтобы он пришел сюда и пукнул на тебя. И если ты не встанешь, не оденешься, не покушаешь и не выйдешь за дверь в ближайшие сорок пять минут, я начну загружать твои детские фотографии в твой драгоценный Instagram и отмечу всех твоих друзей. Чертовы шестьдесят семь. Иисус Христос.

Он поворачивается и уходит, сбегая вниз по лестнице, тяжело ступая и производя достаточно шума, чтобы разбудить мертвых, поэтому он не видит моего выражения легкой паники. Он не посмеет. Бл*дь, не посмеет загружать мои постыдные детские фотографии. Однако папа безрассуден и склонен следовать своим угрозам. К несчастью для меня, ему далеко не шестьдесят семь; мои родители сами были практически детьми, когда родили меня, и он не будет праздновать свое сорокалетие еще полгода, а это значит, что у него определенно есть собственный аккаунт в Instagram, и прекрасно знает, как им пользоваться.

Я неохотно выбираюсь из постели и тащу свою задницу в ванную. Мой отец мог бы угрожать мне многими вещами, но, чтобы отметить моих «друзей» на неловких фотографиях в интернете? Да, это не то, о чем я могу позволить себе даже шутить.

Папе не нужно было говорить о коробке передач Новы. Двигатель звучит грубо и гортанно всю дорогу через город, и я начинаю беспокоиться, что он заглохнет в миле от школы. Каким-то чудом этого не случается, но я все еще сжимаю руль, молясь про себя, чтобы он не заглох перед всей группой поддержки, пока я еду к задней части школьной парковки.

Я игнорирую суровые, неприветливые взгляды, которые следуют за мной, когда я проезжаю мимо входа в здание; уже почти не замечаю, что они пялятся, хотя девочкам, с которыми я общалась, которых я знала с семи лет, кажется, в любом случае все равно, реагирую ли я на их задиристое поведение.

Дождь уже начался, когда я выпрыгиваю из машины, хватаю рюкзак с заднего сиденья и спешу через стоянку, избегая луж. До звонка еще пятнадцать минут, а это значит, что снаружи полно других студентов, которые слоняются без дела, сидят на багажниках своих машин, буянят и сплетничают друг с другом. Это идеальное время для прибытия — среди всех остальных студентов, сгорбившихся от холода, смеющихся и кричащих, я почти незаметна. Безлика. Достаточно легко проскользнуть сквозь скопление моих сверстников, не привлекая к себе слишком много внимания.

Однако девчонок мне избежать не удается.