Школьный бунтарь

Я никогда не был в отношениях. Но я знаю других парней, и, насколько я помню, ни один из них не поощрял своих подружек раздеваться, чтобы произвести впечатление на другого мужчину. Если бы я взял на себя труд связать свою жизнь с девушкой, то уничтожил бы любого ублюдка, чей взгляд слишком долго задерживался на ней. Это просто отвратительно на стольких гребаных уровнях.

— Смотри, парень, — смеется Джейк. — Смотри, бл*дь. Эти девчонки грязные сучки.

Конечно же, Кейси и Зен гладят и ласкают друг друга, развязывая друг другу бикини. Все это происходит слишком быстро. В одну секунду они утыкаются носом друг в друга, улыбаются, шепчутся друг другу в губы, а в следующую уже целуются, их языки ласкают друг друга, щелкают губами. Вода плещется вокруг их голых сисек, их руки блуждают по коже. Кейси задыхается, когда Зен пригибается, беря ее сосок между зубами. Она облизывает и сосет темный, набухший бутон плоти, а Джейк хватает меня за руку, впиваясь пальцами в рукав моей куртки.

— Чееерт, чувак. Что я тебе говорил? Они же гребаные животные.

Я отвожу взгляд, допиваю остатки пива и ставлю пустую бутылку у своих ног.

— Я ухожу отсюда.

— Да что с тобой такое, Моретти? — Джейк крепче сжимает меня, пока я пытаюсь встать. — У тебя что, член сломан, или ты какой-то долбаной феминист?

— Я же тебе говорил. Мне это... неинтересно.

Остальные девушки последовали примеру Кейси и Зен и раздевают друг друга, обрывки разноцветного материала плавают на поверхности бассейна. Они резвятся в воде, обнаженные, исполняя очень сексуальную, очень интенсивную игру только для нас. Они все смотрят на меня, голодные, манящие, дерзкие…

Я не вижу, что происходит, но догадываюсь. Зен прерывисто втягивает воздух, ее плечи напрягаются, когда Кейси опускает руку ниже в воду; я предполагаю, что она касается ее между бедер, и Зен выглядит так, будто она наслаждается этим слишком сильно. Ее голова откидывается назад, и Кейси смеется, целуя ее в шею, когда она…

Шезлонг скребет по плиткам, когда я толкаюсь вверх и в сторону.

Мои ноги двигаются.

Я поворачиваюсь спиной.

Холодное, скользкое, маслянистое чувство скручивается у меня в животе.

Джейк что-то кричит мне в след, но я не оборачиваюсь.

Когда прохожу через первую попавшуюся дверь обратно в здание, меня встречает дюжина сотовых телефонов, и все они суют мне в лицо.

— Ого! Эй, Алекс! Алекс, куда ты, черт возьми, собрался? Это самое горячее дерьмо, которое я когда-либо видел, братан!

Я не знаю, кто это говорит. Оглядываюсь вокруг, обыскивая гостиную, в которой нахожусь, пытаясь найти владельца голоса, но слишком много света светит мне в лицо. Они быстро отворачиваются от меня, и люди, собравшиеся в гостиной, снова поворачиваются к окнам, выходящим на бассейн. Они нацеливают свои камеры на происходящую там сцену, и совершенно очевидно, что все записывают.

Просто... бл*дь... великолепно.

Глава 16.

В коттедже не ловит связь, и отчасти поэтому я люблю это место. Здесь нет никаких помех. Только я, мои школьные задания, гитара и книги. Так чертовски спокойно. Всякий раз, когда я приезжаю сюда, то оставляю позади политику и дерьмо Роли. Здесь нет осуждающих, подозрительных глаз, которые следят за мной каждый раз, когда я двигаюсь. В хижине я могу дышать свободно. Могу быть самой собой, не беспокоясь о том, чтобы защитить себя, оградить, просчитывая все действия на три шага вперед. Это некое освобождение.

Нова ворчала всю дорогу от Роли до озера Кушман, угрожая покинуть меня, но я уговариваю ее и упрекаю, пока она не останавливается с облегчением на замшелой подъездной дорожке хижины. Может быть, она и не захочет начинать все сначала, когда придет время уезжать, но меня это не волнует. Если уж на то пошло, то тот факт, что в понедельник вечером все может перевернуться и я застряну здесь — это далеко не трагедия. Я могла бы остаться здесь навсегда, и это было бы просто прекрасно.

Сейчас еще достаточно рано, может быть, одиннадцать, и день передо мной полон обещаний. Снаружи шипит дождь, как помехи от старого радиоприемника, только громкость повышена. С огнем, весело потрескивающим в маленькой дровяной горелке, которую папа принес сюда для меня пару лет назад, маленькая хижина теплая и уютная; это похоже на своего рода святилище. То, от которого я никогда не хотела отказываться.