Школьный бунтарь

— Боже, нет. Ты так чертовски красива. Я не заслуживаю того, чтобы смотреть на тебя. — Он колеблется, а когда снова заговаривает, его голос дрожит от волнения. — Я ни на что не годный гребаный мусор, Сильвер. Я — ничто. Не имею права быть здесь. Чертовски уверен, что не имею права на тебя смотреть. Я не могу этого сделать. Это похоже на кражу чего-то, что мне не принадлежит.

Я слышу, как в каждом его слове звучит истина. Не моя истина, а его. Он действительно верит всему, что только что сказал, и это совершенно уничтожает меня. Я делаю шаг вперед, беру его за руку и осторожно забираюсь обратно к нему на колени. Каждое нервное окончание в моем теле звенит как колокол. Было бы лучше, если бы я сначала нашла, чем прикрыться, но мне нужно немедленно сделать операцию на душе этого сломленного человека. Он должен точно знать, что я к нему чувствую.

— Посмотри на меня, — требую я. Когда он этого не делает, я кладу руки по обе стороны от его лица и заставляю его сделать это. Его глаза старательно задерживаются на моем лице. — Ты вовсе не мусор. Ты не никчемный. Ты великолепный, и умный, и мне повезло, что ты есть в моей жизни. Мы пришли из разных мест, Алекс, но это не значит, что я лучше тебя или ты хуже меня. Я хочу тебя из-за того, как ты бросаешь мне вызов. Хочу тебя, потому что ты заставляешь меня чувствовать себя живой. Я хочу тебя, потому что ты заставляешь меня чувствовать себя свободной. Ты лучше любого болеутоляющего. Ты лучше любого наркотика. Ты сильный, стойкий, и берешь то, что принадлежит тебе. Так возьми меня, потому что все, чем я являюсь, принадлежит тебе, отдается свободно, радостно и чертовски гордо.

Его грудь резко вздымается. С бесконечной осторожностью он кладет руки на мои голые бедра, его глаза широко раскрыты. Он все еще так сильно ранен, что я чувствую, что Алекс может сломаться в любую секунду.

— Я далек от совершенства. Ты мне нужна, Dolcezza. Мои руки до боли хотят коснуться тебя. Если я хоть на секунду потеряю бдительность, то не смогу гордиться собой. Если ты скажешь мне остановиться, то остановлюсь. Если ты скажешь мне «Нет», я услышу тебя, и прислушаюсь к тебе. Но... если ты этого не сделаешь... я не смогу сдержаться. Я тебя поцелую. Буду прикасаться к тебе. Я заставлю тебя стонать, черт возьми. Погружусь в тебя так глубоко, что никогда не захочу перестать трахать тебя, и я не могу…

Моя кожа горит огнем. Мои соски стали такими невероятно твердыми, что на самом деле болят самым восхитительным, головокружительным образом. Нервозность, которую я чувствовала раньше, теперь прошла. Воспоминаний, которые так долго мучили меня, нигде не видно. Все, о чем я могу думать, все, что я вижу, все, что я хочу — это Алекс. Я целую его, крепко прижимаясь губами к его губам, сжимая его волосы в своих руках.

На секунду он сопротивляется. Пальцы впиваются в мои бедра, и он издает болезненный стон. Но когда я дергаю его за волосы, крепкая хватка, в которой он держит себя, разлетается на миллион осколков. Руки скользят вверх по моей спине, горячие и твердые, притягивая меня к себе. Его язык проникает мне в рот, и Алекс яростно целует меня.

Я могу быть совершенно неопытной, когда речь заходит о сексе, но мое тело, к счастью, знает, чего оно хочет. Вжимаюсь в него, снова покачивая бедрами, и задыхаясь стону, когда моя грудь трется о его. Алекс отрывает свой рот, и далекая, жесткая грань в его глазах исчезает, заменяясь ярким, настойчивым голодом, который посылает горячую волну адреналина по моему естеству. Он смотрит на меня, наконец-то позволяя своим невероятно темным глазам опуститься, скользнуть вниз по моему телу, и это почти невыносимо.

— Господи, Сильвер, — прохрипел он. — Ты чертовски невероятна. — Он обхватывает руками мою грудь, разминая плоть, и дрожь пробегает по его телу. Я кладу свои руки на его, поощряя его сжать сильнее, так что это может быть почти болезненно, и он снова стонет. Звук его удовольствия заставляет меня дрожать от предвкушения.

Мне бы не хотелось, чтобы он так чувствовался.

Это не должно быть так приятно — чувствовать его руки на своем теле.

Я не должна так отчаянно нуждаться в нем, что мне кажется, будто я вот-вот воспламенюсь и загорюсь.

Но это так.

Алекс выгибается ко мне, откидывая меня назад, держит в своих объятиях, и следующее, что я чувствую — это мой сосок у него во рту. Он облизывает набухший, чувствительный бутон плоти, затем берет его в рот и сосет, и мне кажется, что в меня ударила молния, вспышка пьянящего наслаждения выстрелила между обеих моих грудей, вниз между ног.

— Аааа! Срань господня! — Я прижимаюсь к нему всем телом, запуская пальцы в его волосы, направляя его рот вниз, прося большего, и Алекс делает это. Его зубы впиваются в меня, крепко обхватывая мой сосок, и я немедленно реагирую, качаясь на нем, нуждаясь в том, чтобы он был ещё ближе.

Я понятия не имела, что это будет так. И понятия не имела, что могу так сильно хотеть кого-то…