Школьный бунтарь

Я перебираю пальцами последовательность аккордов, согревая руки, сшивая мелодию вместе, пытаясь сохранить свой разум настолько пустым, насколько это возможно для человека, но это оказывается трудно. Могу играть без какой-либо реальной концентрации с моей стороны, поэтому последовательность мыслей проходит через голову, одна за другой, и все они требуют моего пристального внимания.

Я не собираюсь заставлять тебя влюбляться в меня, Сильвер. Ты и так уже была вынуждена сделать слишком много. Но не вини меня, если я попытаюсь тебя переубедить.

Слова Алекса прозвучали как обещание. Они казались каким-то предзнаменованием. Он просто так не разбрасывает ложь. Парень уже показал себя решительным человеком, который получает все, что хочет, черт возьми. Явиться ко мне домой после того, как я сказала ему, что наш урок отменяется, и тусоваться с моим отцом, пока я не вернусь домой? Да, это было достаточным доказательством. Но в его глазах читалась стальная воля, направленная прямо на меня и недвусмысленно говорящая, что я дам ему то, что он хочет, когда все будет сказано и сделано. Имеет ли значение, что мне кажется, что это именно то, чего хочу я? Так боюсь этого — собственного желания отдаться ему, хотя я знаю, как опасно даже думать о таком. Я доверяла раньше, а теперь, после того как сильно обожглась. Все мои шрамы — внутренние, но они есть, жестокие и ужасные одновременно. Он их не видит. Не может знать, как глубоко они уходят.

Я слишком сломлена и слишком ущербна. Но никак не могу выкинуть его из головы. Подобно кислороду, связанному в собственной крови, он постоянно присутствующая константа, в которой я не могу себе отказать. Он со мной, слушает и смотрит, как я играю, его темные глаза непостижимы, густые волнистые волосы падают на лицо, мягкий рот изогнут в одну сторону в своей бесящей манере. Даже будучи проекцией моей собственной головы, я не могу понять, о чем он думает, когда прислоняется к перилам палубы под дождем, его поза расслаблена и в то же время напряжена.

После тридцати минут перебора множества ситуаций и возможностей, когда мне удается преодолеть тот вред, который причинили мне Джейк Уивинг и его друзья, и я каким-то образом набралась смелости сказать Алексу, что он мне нравится, я понимаю, что мне только удалось убедить себя, насколько все это было бы невозможно. Не тот результат, на который я надеялась, но, похоже, это правда. Иногда я просыпаюсь, задыхаясь, мокрая от пота и, запутавшись в простынях, пытаюсь побороть эхо насилия, которое уже сказалось на мне. Какое-то время я даже не могла вынести прикосновения мамы или папы без того, чтобы не выпрыгнуть из собственной кожи и не раствориться в приступе панической истерии.

Алекс недостаточно безопасен, чтобы быть подходящим для меня, и я тоже недостаточно цела, чтобы быть подходящей для него. Это все, что нужно.

После обеда я беру продукты, которые мне нужны, благодарная за длинный уик-энд и дополнительный день, который я смогу провести в коттедже. Магазин наживки и снастей сделал выводы из того, что он был единственным магазином в радиусе пяти миль от настоящего озера, и расширился, превратившись в более удобный, чтобы запастись всем необходимым, что требуется большинству отдыхающих, пока они находятся вдали от дома. Я беру немного хлеба, сыра, молока... некоторые ингредиенты, чтобы приготовить макароны, а также продукты для завтрака и закуски. Мерл, владелец магазина, болтает со мной, пока считывает мою карточку и списывает мой платеж; я смеюсь и шучу с ним, помогая загружать товары в бумажный пакет, когда чувствую, что мой мобильный телефон гудит в заднем кармане джинс.

Я никогда не получала сообщения здесь, на озере. Никогда. Однако мне потребовалась секунда, чтобы осознать тот факт, что только что произошло нечто странное. Когда до меня доходит, я вытаскиваю свой телефон и смотрю на экран, пытаясь понять, что вижу.

— Довольно круто, да? Они поставили один из этих замаскированных шестов 5G на склоне холма на другой стороне холма Уитли. Теперь, время от времени, мы получаем звонки, и все сообщения приходят.

— Зачем? — Странное онемение проникает в кончики пальцев, поднимается по рукам, опускается в суставы.

— Маленькая девочка утонула здесь полгода назад, — говорит мне Мерл. — Такой ужас. Ей было всего восемь или девять лет. С тех пор родители постоянно проводят кампанию. Сказали, что это безответственно, что нет никакой возможности позвать на помощь. Они считают, что их дочка выжила бы, если бы они смогли вызвать скорую помощь. Но мне кажется, что они просто пытаются найти кого-то другого, на кого можно было бы свалить всю вину. Они не следили за маленьким ребенком. Девочка не могла соскользнуть под воду и сразу исчезнуть. Ты ведь хорошо плаваешь, правда, Сил?

Я ему не отвечаю.

Я не могу.