Школотрон

— Если что ему надо, то в лепешку расшибиться готов, — добавил второй.

— Ага, или даже в котлету, — поддержал я, намекая на возможную судьбу директора.

— Что?

— Да так… Ничего.

Я продолжил работать, как ни в чем не бывало. Охранникам стало скучно. И один из них снова стал говорить.

— Вообще, Георгич всегда был жестким. Его ни одна система не перемелет, — задумчиво протянул он.

— Кто знает, кто знает, — ответил я.

— Это ты к чему, малой? — нахмурился страж школы.

— Мелкий он, дурь несёт. Погнали, лучше чая попьем, — обратился напарник.

— Хех, и то верно. Он же сам сказал нам гулять. Другого приказа не дали.

Охранники весело переглянулись и отправились прочь. Я слегка поработал для вида, а потом бросил, решив, наконец-таки сваливать.

— Эй, что ты тут делаешь? — раздался голос, когда уже почти что ушел.

Я заметил высокого мужика в белой одежде. Похоже повар или кто-то ещё.

— Вот, работать прислали, — пожал плечами.

— Ааа, опять штрафники. Один в этот раз?

— Да, так вышло.

— Ага, — кивнул повар. — Что это пахнет так странно?

Сначала я немного замялся, а потом спокойно ответил:

— Мясо гнилое попалось. Такое часто бывает.

Чтоб не разводить разговор я поспешил уйти. Вечер прошел без особенных происшествий. Ночь тоже пролетела обычно. На следующий день снова были уроки. И тут случилось кое-что интересное.

В разгар очередного скучного занятия в класс заскочила Эмма Аркадьевна. Она выглядела так… как всегда. Но даже ещё чуть по строже, хотя это сложно представить.

Перебив училку, которая чуть не подавилась от шока, Эмма начала говорить, изредка протирая глаза платком. Как оказалось, произошла страшная трагедия.

Директор вчера вышел из своего кабинета и не вернулся. Не знаю, как получилось, но меня до сих пор не тиранили. Хотя, Георгич общался со мной перед самым «уходом».

Причастность слабого школотрона смотрелась настолько бредово, что ее всерьез не рассматривали. Забегая вперёд, я все же говорил с полицейским. Точнее со стражем по важным делам.

Рассказал ему то же, что и охранникам. Это легко прокатило. Глава школы был очень скрытным. Считалось, что у него много тайн. Потому для многих исчезновение Георгича не стало большим сюрпризом.

Это было потом, а пока весь класс замер в ступоре. Училка ахнула, схватившись за сердце.

— Неужели никто не видел, как он покидал школу? — бледнея, спросила она.

— В том-то и дело! Будто от кого-то бежал.

— Его закрутили дела… Он всегда был таким трудоголиком!

— Кто знает, с такой честностью и добротой, Роман Георгич мог попасть в жернова в любую минуту.

Сука, что за ассоциации?! Они специально что ли так разговаривали? А у меня подростковые мозги, твою медь! Черт возьми, чтоб их всех. Пока все сидели, раскрыв рты, и слушали причитания училок, я не выдержал и заржал.

Нет, это правда, смешно. Чувака чуть не перекрутили как рульку! А потом он сбежал и свихнулся. Что может быть веселее? Раз старлея Ерохина переехал атомный танк. Я от смеха чуть не подох. Потом вспомнил, что это мой друг. И… стал сильней угарать. Не, а что плакать что ли?

Уххх, тут вообще капец полный. Не успел издать первые звуки, как на меня взглянули человек десять. Училки одновременно ахнули, изменившись в лице. Пришлось закрыться руками, пригнувшись к парте.

Тело все равно дрожало, а сдавленные звуки разлетались по классу.

— Марк, ты чего? — спросила наша училка.

— Лесовский! Опять ты, Лесовский! — воскликнула госпожа Эмма. — Ты смеешь смеяться над чудовищным горем?

Да… веселье сейчас неуместно. Если они малость подумают, то поймут, что я во всём виноват. Хорошим это явно не кончится. Значит надо отмазаться.

— Лесовский, я к тебе обращаюсь! — взревела Аркадьевна.

Такой злой я ее раньше не видел. Пришлось оторваться от парты и сказать все, как есть.

— Простите меня за несдержанность, госпожа. Я… заплакал.

Такой фразы от меня точно не ожидали. Казалось, все сейчас сдохнут от шока. В последнее время, я был отбитым бруталом, которого ломом не прошибешь. А тут сразу такое.

Первой в себя пришла Эмма. Она посмотрела на меня с явным недоверием и тихо произнесла:

— Снова хочешь поиздеваться?

— Нет! Вы чего?! — воскликнул, изображая праведный гнев. — Мне действительно нравился наш директор. Очень жаль, что он вдруг исчез.

— Да, это так. У меня нехорошее предчувствие. Я тебя понимаю, — промямлила наша училка.

— Погодите, спокойно, — оборвала ее Эмма. — Вы не знаете, на что этот способен.

Последнее относилось ко мне. Надо было доказать искренность чувств. К тому же, самому было весело… Не возвращаться же к тупому уроку?

Так вот, я изобразил возмущение словами Аркадьевны, резко встал с места и толкнул речь. Наверное, самую пламенную в моей жизни.

Глава 18

Сначала для верности всхлипнул. Получилось вполне органично. Тем более, от смеха реально потекли слезы. Дальше я открыл рот, но осекся, вроде как от волнения. Лишь потом начал громко вещать.