«Шкура»

Бабульки у входа в собор неодобрительно на нас покосились, но замечаний насчёт моей непокрытой головы не сделали. Тигран же переложил трость в левую руку, а правой перекрестился к моему немалому изумлению. Вот уж не предполагала, что он верующий. И вообще православный. Я заходила за ним в собор уже с опаской. Если он сейчас начнёт у каждой иконы поклоны отвешивать, моя психика точно не выдержит. Чего я ещё он нём не знаю, интересно? Но Тигран просто обошёл территорию с явно культурологическим интересом. А когда мы вышли, начал объяснять, что тут совершенно особая роспись потолков, какая-то там техника, которую сейчас мало где можно увидеть. Разве что в Петербурге есть две церкви, и ещё на Севере. Он даже имена какие-то называл, известных мастеров, сей техникой владевших. А я смотрела на него в полном шоке. Вот честно, я была уверена, что наш Тигран Борисович разбирается только в нефти. Ну может ещё во всяких подковёрных интригах большого бизнеса и большой политики, от бизнеса неотделимой. Но храмовая роспись?!

Я думала, осмотрев главную достопримечательность, мы пойдём на выход, но Тигран заявил, что хочет посмотреть весь Кремль, и мы потащились вдоль стены, мимо шикарных клумб и уютных лавочек. Территория тут была на удивление вылизана, как будто все деньги городского бюджета шли исключительно на облагораживание Кремля. Выйди за его стены, и узнаешь, что такое жопа мира. А тут вполне себе окультуренное Средневековье, чистенькое и глянцевое, как в книжке-фэнтази.

— Наверх, я надеюсь, мы не полезем? Там лестницы ужасные, — предупредила я, когда мы добрались до Сторожевой башни.

— А что там наверху? — тут же уточнил Тигран.

И открыл путеводитель, так что врать было бесполезно. Вот честно, его туристический энтузиазм меня уже начал утомлять.

— Музей средневекового оружия. Арбалеты всякие, кинжалы. Даже продают что-то, копии, конечно, новодел.

По лицу Тиграна было видно, что он сомневается. Подошёл к двери в башню, оценил лестницу. Он бы по ней и со здоровой ногой прошёл только боком, согнувшись в три погибели.

— Ладно, не пойдём. Что тут ещё интересного есть?

— Ничего, — простонала я. — Тигран, давай просто на лавочке посидим, ладно?

— Устала?

Я кивнула, и он тут же повёл меня к ближайшей скамейке. Мы уселись, Тигран по привычке вытянул больную ногу и сложил руки на трости, я пристроила голову у него на плече. Правда устала, как собака. И тошно так, что выть хочется.

— Мне кажется, ты не очень любишь родной город, — заметил Тигран.

Надо же, какая наблюдательность.

— Мягко сказано, — проворчала я. — Здесь всё какое-то убогое, грязное, мелкое.

— Кремль убогий?!

— Ну, Кремль ничего. Но я не поклонник всякой старины. И что, Кремль? Я его ещё в детстве весь облазила. Каждый день, что ли, сюда ходить? А больше в Энске пойти некуда.

— Зато в маленьких городах есть особое очарование.

— Угу, сказал москвич.

— А с чего ты взяла, что я москвич? — удивился Тигран, поворачиваясь ко мне и заглядывая в глаза. — Я родился в местечке, по сравнению с которым твой Энск просто мегаполис. Там всего одно развлечение для детей и взрослых — море.

— Море! Море многое компенсирует, знаешь ли, — заметила я, стараясь не показать, как удивилась. Почему-то была уверена, что Тигран родился и вырос в Москве.

— Хочешь, съездим туда как-нибудь? Только не думай, что попадёшь в Майами. За последние пятьдесят лет городок не сильно изменился.

Мне следовало бы решительно отказаться. Сказал же, не Майами. А я вообще-то в Майами давно прошусь. Но это его «съездим» вместо привычного «давай отправим тебя куда-нибудь на море», почему-то подействовало магически, и я кивнула. Что вообще со мной происходило?

На колокольне зазвонил колокол, отмечая очередной прожитый час. Три. Скоро день закончится. Завтра мы навестим маму, послезавтра заберём её в Москву. Я наконец-то вырвусь из душных ностальгических объятий города детства. Полтора дня до свободы. Но от этой мысли вдруг стало ещё грустнее. Москва завертит, закрутит, снова начнёт перемалывать твою жизнь словно в мясорубке. Тигран будет разрываться между работой и семьёй, иногда приезжать за своей порцией секса и несколькими часами сна, мы опять будем ругаться, он будет меня бесить. Странно, тут он меня почти не бесит. Или даже совсем не бесит. Ну своеобразный он, конечно, с росписями этими, с мороженым, с храмами. Но не бесит. А в Москве начнёт. В Москве все друг друга бесят.

***

Я стояла у плиты, жарила котлеты из судака и чувствовала себя героиней какого-нибудь сериала для тётушек. Скажи мне кто месяц назад, что я буду стоять в Энске у плиты и что-то там готовить! В рожу бы плюнула. Однако же…

Таксист повёз нас домой каким-то странным маршрутом, мимо большого рыбного рынка, известного на весь Энск и даже за его пределами. В детстве я иногда ходила сюда с мамой, и всегда ненавидела подобные походы. На рынке нестерпимо воняло рыбой, а летом запах бывал далеко не всегда свежим. К тому же я вообще рыбу не любила, никогда. И надо было Тиграну из окна успеть рассмотреть рыбные прилавки. Он тут же попросил водителя остановиться.