Шкура

Однако я сочла за благо не задавать глупых вопросов и уж тем более не выяснять отношения на уже порядком осточертевшей мне кухне. Валентина ещё сокрушалась, что никто ничего не ест, но мы быстро ретировались. Лекс, по-прежнему мрачнее тучи, распахнул перед шефом дверь «Майбаха», проигнорировав меня. Обычно меня усаживали в первую очередь. Тигран даже не заметил вопиющего нарушения этикета. Мда, похоже, его ресурс сегодня исчерпан полностью. Ладно, мы не гордые, дверцу машины уж как-нибудь сами откроем. Но я запомню, Лекс. Твоё героическое прошлое меня, конечно, впечатлило, однако твоё мнение по поводу наших с Тиграном отношений меня волновать не начало.

— На Садовническую, — распорядился Тигран и нажал на кнопку, превращающую его сидение в почти что кровать, после чего повернулся ко мне. — Не возражаешь? Боюсь, в твоей квартире сейчас полный бедлам, а наводить порядки ни у кого уже нет сил.

— А что там, на Садовнической?

— Квартира. Моя квартира, — просто сказал он.

Мне почему-то в голову не приходило, что Тигран живёт в квартире. Воображение всегда рисовало огромный дворец где-нибудь на Рублёво-Успенском. Или подальше в Подмосковье, но с территорией в пару гектаров. Раздельные флигели с женой, домик для прислуги, фонтан с обнажёнными нимфами посреди роскошного парка, ну и так далее. Но квартира? И мы что, едем знакомиться с дорогой супругой?!

— Она обычно пустует, я живу за городом, — продолжил Тигран. — На Садовнической почти не бываю. Но там есть всё, что необходимо для жизни. И, наверное, даже найдутся какие-нибудь продукты в холодильнике.

— Ты всё-таки хочешь есть?

— Нет. А ты?

— А меня Валентина накормила. И напоила.

Он слабо улыбнулся.

— Я бы граммов сто коньячка сейчас выпил. Или даже сто пятьдесят.

Какой-то странный у нас получался разговор. Семейный. Как будто мы вместе уже кучу лет.

Дом оказался самым обычным, не каким-то там элитным новостроем с охраной у входа. Нас встретил консьерж, подъезд выглядел чистым, с цветочками на подоконниках, лифт работал. Но это всё мало походило на облицованные мрамором стены и позолоченные перила, которые я ожидала увидеть. Тигран пропустил меня вперёд, и я попала в очень просторную, но не шикарную квартиру. Деревянная мебель с кожаной обивкой, множество книжных шкафов, слой пыли на всех поверхностях и никаких личных предметов. Ни валяющейся газеты, ни забытых очков, ни тапочек в углу. Видно было, что здесь давно никто не жил. Может быть, ночевал иногда, но не более того. Ну что ж, по крайней мере, можно не опасаться внезапного визита жены. Не похоже, чтобы она сюда заглядывала. Мне-то всё равно, это Тиграну расхлёбывать, но на сегодня мне явно хватит приключений.

Выпили мы с Валей немало, но на фоне пережитого стресса её коньяк меня совершенно не брал. Зато, когда Тигран разлил по пузатым бокалам свой обожаемый «Хэннеси», мне хватило одного глотка, чтобы захмелеть. Расслабилась. И он с видимым наслаждением рухнул в кресло и прикрыл глаза.

— У тебя большие неприятности? — тихо спросила я, устраиваясь у него на подлокотнике. — Я рассказала следователю, как всё произошло. Это ведь самооборона, да?

— Да. Только самооборону в нашей стране очень непросто доказать, — Тигран приобнял меня свободной рукой и слегка поморщился. — Болит, зараза. Действие обезболивающего, что ли, заканчивается.

Вероятно, что-то отобразилось на моём лице, потому что Тигран поспешил добавить:

— Там всего лишь порез, два шва наложили. Можно было и без них обойтись, как по мне. Не очень-то сопоставимо с полётом из окна.

— Но у него был нож! И он пытался меня ограбить. Всё же очевидно!

Тигран грустно посмотрел на меня, покачал головой.

— Далеко не так очевидно, как тебе кажется. Журналисты уже подняли вой, теперь не остановятся. Тут же не простая бытовуха, тут «нефтяной магнат» замешан! Какой я нефтяной магнат…

— А кто ты? — я забрала у него пустой бокал и прижалась плотнее.

— Старый дурак.

Я резко отстранилась.

— Жалеешь о том, что сделал?

Тигран одним движением притянул меня обратно.

— Ни секунды. Чужое брать нельзя. Всё, хватит тут сопли размазывать. Пойдём-ка спать.

Я так и не поняла, что он имел в виду под «чужим»? И из-за серёжек ли с бриллиантами вылетел Стас из окна? Однако Тигран явно не желал продолжать беседу, да и мне безумно хотелось, чтобы невероятно длинный день наконец закончился.

Спальня была такой же скучно-классической, кровать с дубовой спинкой, зелёные шторы и зелёное покрывало, под ним белое бельё, как в гостиницах. Бельё отдавало затхлостью, похоже, застилали кровать очень давно.

— А где у тебя остальное хранится? — поинтересовалась я.

Тигран пожал плечами. Он уже разделся, и я увидела аккуратно перевязанное предплечье. Он сказал, ничего страшного, пара швов. Что подходит под понятие «ничего страшного» у человека, который в шестьдесят штурмует нефтяные вышки, а в семьдесят идёт против молодого и вооружённого ножом придурка?