Шкура дьявола

– Опанэээ… – фаршмачёк, извини братуха, кумарит меня… Все…, все молчу… – И ушел в дальний угол, уселся на корточки обхватил колени и начал раскачиваться, проявляя теперь полное безразличие к происходящему – организм требовал новой дозы, а «малой», умчавшийся за ней, еще не вернулся, терпение же кончалось. Полковник ухмыльнулся и чуть подцепив в отместку, уже лениво протянул:

– Чеее, Юрок на «системе»? Плотничком? Ох прикопают тебя за ненадежность – если чо всех ведь сдашь! Мы таких как ты «колем» до самой ж…ы!..Ладно, ладно, молчу… Так вот, написал он заявление…

– Кто? «Солдат»? «Гриня», говорил же я за него, что он сука… сука, сука, сука… – Вновь очнулся «Усатый».

– Да заткнись…, растерпился, я бы на его месте тогда, еще в кафе, вальнул бы тебя, и сейчас бы на могилу гадил. Ты чего забыл что ты с ним на дыбе сделал?! Гандила, тебя в натуре на кол надо посадить!

– Да я то чо, я же все как ты…

– Ты чо буробишь!!!.. – И стул, на котором сидел Гусятинский «задом-наперед», полетел в забившегося в угол наркомана. По всей видимости его давно так не третировали, и он давно не попадал в такое, мягко говоря, щепетильное положение да еще в таком состоянии:

– С тобой потом…, после поговорим, извини Семеныч…

– Тааак. Вот копия заявления, подобного же содержания он отправил в военную прокуратуру – и именно из-за этого я должен что-то предпринимать… – Копия «пошла по кругу» и через пять минут дала толчок следующим мыслям.

Григорий:

– Дааа, мать вашу!!! Ход грамотный, и предъявить нечего, и предпринять что либо опасно, не зря этот «Седой»… гм…, гм…, да, не зря один человек его заполучить желает.

Семеныч:

– Парень не просто «непростой», очень непростой и прикрывают его… тоже… – такие вот дела. Да, кстати, предупредил он меня, что через две недели в Ленинград уезжает и в армию будет восстанавливаться, а может и не в армию, больно запутано и… как-то не складывается.

«Культик»:

– А по-моему все идеально складывается, если взглянуть с его позиции и из его мировоззрения… – он старается жить по закону и поступает как законопослушный гражданин, покааа не переходя грани, а мы, как не смотри, с любой точки зрения всегда вне закона, причем любого! «Гринь «, что там Юра намутил? Только подробно.

– Да-а-а…, ооох, ладно сейчас попробую… Семеныч, я чуть позже к тебе заскочу, пробью кое чего, и-и-и… не думай о плохом, поможешь и на сей раз – возрастет твоя долька. Увидимся…, давай до вечера… – Дождавшись пока уйдет начальник УВД, сделав один звонок, разумеется для встречи с «Седым», и определившись со временем, «Северный» дальше разруливал:

– Серег, кажется мы сегодня никуда не успеваем, придется отдых переложить на потом… ооо, слышь «Усатый», кажется твоя «скорая помощь» подоспела, иди жахнись, а то смотреть на тебя тяжело – серый как…, только сразу сюда… – Юрка словно селем смыло, за ним ушел и «Женек». Два старых знакомца остались наедине, «Культик» воспользовался моментом:

– На кой тебе эти «лианозовские», от них одни проблемы – только проедают, да прокалывают, а выхлопа пшик, да геморрой?!

– Серег, да в натуре шерстюга, но кроме них прокладонами да гадостями заниматься больше не кому, пока своих воспитаешь, время еще много пройдет, а жить сейчас надо.

– Смотри, дело твое, но что-то мне подсказывает…

– Да и потом эти «Рыли» – нет у меня им веры, сам знаешь, особенно Олегу… Ооо… ты посмотри… – В открытую дверь ввалился «Усатый», зрак его провалившихся глаз «сидел», рот чуть приоткрыт и немного искривлён. На усах висела слюнька, во всех движения чувствовалась чрезмерная плавность, даже скорее слабость, будто измотанного человека. Заходя, пальцем одной руки он ковырял в носу, другой что-то поправлял и почесывал через карман брюк. Волосы и лицо обильно смочены водой, последнее бледнело на глазах. Он даже не обратил внимание на происходящий разговор.

Барятинский состроил неприязненную гримасу и пренебрежительно протянул:

– Ну чего, Юр, подшился? Ну тогда давай кратенько о «Солдате» с самого начала и то, о чем Серега не в курсе…

– Да чо базарить, проложили его с валынами – вон на хате у «Бикмака» все…, «Солдат» торчит за валыны, но свое не признает, буробит че-то…, типа не мой касяк, а если и есть че-то, мол…, то за собой ниче не чувствует. Пацаны ему и так и этак втирают, типа давай…, отрабатывать надо делюгу, а он на «Гриню» стрелки переводит.

«Гриня» отваливает, Леха сухарится. Ну а после, в прямую наехали мол лясем – трясем, с тебя макруха и свободен. Он в бычку, чуть ли не нас валить – ну рогатым по тыкве и на дыбу. «Гриня» попросил жути нагнать, ну мы… и шмару там одну из «Космоса»… – Гусятинский слушал презрительно улыбаясь, пока вдруг не понял, что тогда у ангара, была не Лехина жена, а шлюха «космическая». Вообразив возможные последствия, взревел:

– Так это не его жена?! Это не его телка?!.. – Казалось, его ужалила змея, он подскочил со стула, нервно выругался, прошелся пару раз взад – вперед:

– Ты…, вообще вкуриваешь какого косого впорол?!.. – И уже в полушоковом состоянии обращаясь к Ананьевскому: