Шкура льва

«Нет у меня таланта лицедейства,
И если улыбаюсь я порой,
То это значит, что в душе я плачу».

Миледи оглядела его, поджав губы.

— Мне всегда казалось, что из вас вышел бы неплохой актер, — с презрением сказала она.

— По правде говоря, — усмехнулся мистер Кэрилл, — я бы скорее предпочел играть, чем трудиться.

— Да уж, конечно. Но над этой игрой вы немало потрудились.

— Да сжальтесь же вы надо мной, мадам, — взмолился он. — Я всего лишь несчастный больной человек. Ваша милость слишком много требует от меня.

Не удостоив его ответом, графиня направилась к выходу.

— Пойдемте, дитя, — сказала она Гортензии. — Боюсь, мы утомляем мистера Кэрилла. Оставим его наедине с этим письмом. А то оно прожжет ему карман.

Гортензия поднялась. Уходить ей не хотелось, но она не могла найти благовидного предлога, чтобы остаться.

— Ваша милость, вы тоже уходите? — спросила она у лорда.

— Разумеется, — ответила за него леди Остермор.

Обращаясь к графу, она добавила:

— Мне нужно поговорить с вами о лорде Ротерби.

Граф смущенно кашлянул. Ему явно было не по себе.

— Идите, я догоню вас, — нерешительно произнес он. — Вот только скажу пару слов мистеру Кэриллу — и пойду за вами.

— Неужели это так неотложно? Почему бы вам не поговорить потом?

— Всего лишь пару слов, мадам.

— В таком случае, мы подождем вас, — повернувшись, сказала леди Остермор.

Граф смутился еще больше.

— Нет, нет! Прошу вас, не надо.

Графиня сначала удивленно подняла брови, потом подозрительно прищурилась.

— Что-то я не совсем вас понимаю, — глядя то на одного, то на другого мужчину, проговорила она.

Прежде они не симпатизировали друг другу, и поэтому сейчас она пришла к выводу, что загадочное поведение супруга было каким-то образом связано с переменой в его отношении к сыну. Такова уж черта многих женщин — достаточно им что-то заподозрить, и их подозрения сразу превращаются в уверенность. А леди Остермор была очень высокого мнения о своей интуиции.

Кроме того, она видела, что мистеру Кэриллу не терпится оказаться наедине с графом, и это подтверждало ее предположения. Ей даже не приходило в голову, что поведение Кэрилла могло объясняться обычным любопытством.

— Мадам, — сказал он, — я буду чрезвычайно признателен вам, если вы разрешите мне поговорить с его милостью.

— Идемте, Гортензия, — сказала она и, пропустив вперед девушку, направилась к дому.

У самых дверей она повернулась и еще раз пристально оглядела мужчин.

— Я знаю, какие козни они тут замышляют, — процедила графиня сквозь зубы.

— Козни? — переспросила Гортензия.

— А то как же? Конечно, козни. Вы слишком простодушны, дорогая моя. Помнится, они и раньше так же загадочно уединилась и о чем-то шушукались. Все началось с того дня, когда мистер Кэрилл переступил порог Стреттон-Хауза. О, это таинственный человек — чересчур таинственный, чтобы быть честным. Подумайте, письма от одного и того же корреспондента, французский слуга, который не отходит от него ни на шаг… Интересно, что за этим всем кроется?.. Очень интересно! Во всяком случае, тут надо держать ухо востро! — заключила она, входя в дом.

Между тем лорд грузно опустился на скамью, где только что сидела леди Остермор, и тяжело вздохнул. У него был вид человека, уставшего от какой-то непосильной ноши.

— Бокал рейнвейна? — спросил мистер Кэрилл, показав на бутылку. — Позвольте мне угостить вас вином из ваших подвалов.

По тому, как загорелись глаза графа, он догадался, что его дела шли не лучшим образом. Ледюк наполнил бокал и протянул лорду, который залпом осушил его. Кэрилл нетерпеливо махнул рукой.

— Ступай, Ледюк. Полюбуйся золотыми рыбками. Когда ты понадобишься, я позову тебя.

После ухода слуги они какое-то время молчали. Лорд Остермор сидел, опираясь локтями на колени и закрыв лицо ладонями. Наконец он распрямился и задумчиво посмотрел на своего собеседника.

— Мистер Кэрилл, я вижу, что вы уже достаточно хорошо себя чувствуете, и поэтому могу поговорить с вами об одном очень важном деле. Полагаю, вы знаете, о каком именно. Я не решался начать этот разговор, пока вашему здоровью грозила опасность.

— Ваша милость, позвольте мне поблагодарить вас за заботу, которой меня окружили в Стреттон-Хаузе. Я в большом долгу перед вами…

— Между нами не может быть никаких счетов, — прервал его лорд Остермор.

Его голос был напряженным, почти резким.

— Ну так вот…

Он снова замолчал, а затем внимательно огляделся.

— Нас могут подслушать.

Мистер Кэрилл улыбнулся и покачал головой.

— Едва ли, ваша милость. Смею вас заверить, бдительности и зоркости моего Ледюка позавидовал бы сам Аргус [29]. Он предупредит, если кто-нибудь захочет незаметно приблизиться к нам. Не сомневайтесь — здесь мы с вами так же гарантированы от посторонних, как если бы беседовали в вашем кабинете.

— Хм, хорошо бы!.. Сэр, вы каждый день получаете письма. Имеют ли они отношение к делу короля Якова?

— В какой-то степени, да. Точнее, они — от человека, имеющего отношение к нему.