Шкурка бабочки

И еще знаете, что я вам скажу, Алексей Михайлович? Новый Иисус будет женщиной. Новой Иоанной д'Арк. Потому что почти все они, почти все они убивают женщин. Вот почему люди ходят на ваш сайт, вот почему у меня мноооого друзей по переписке во всем свете – потому что люди чувствуют, что, может быть, каждый из этих так называемых маньяков может стать источником нового искупления. Но про это, конечно, мы не будем писать в интервью. К чему профанам про это знать, правильно, Алексей Михайлович? Мы будем ждать нашего Христа, нашу Иоанну.

Он провожает Алексея в прихожую, и Алексей смотрит на капельки пота, поблескивающие в свете тусклой лампы, и думает: «Откуда у него такие ужимки, как это он так сохранился? Шерстяной тренировочный костюм, шлепанцы, речь, будто на дворе прошлый век?» – и уже в дверях спрашивает:

– Вы сейчас на пенсии?

– Почему на пенсии? – удивляется Роман Иванович. – Мне всего сорок лет, какая пенсия? Я учитель в школе, учитель русской литературы. И хороший учитель, я думаю. Знаете, приятно иногда послушать, что говорят совсем юные. Вот недавно проходили Маяковского, по расширенной, так сказать, программе. Я туда ввел парочку стихотворений поинтересней. Сижу я, значит, в классе, а какая-нибудь отличница отвечает у доски. Мол, строчкой «я люблю смотреть, как умирают дети», Маяковский хотел шокировать буржуа. Конечно, правильно отвечает, во всех книжках так и написано. Шокировать буржуа. Я вот слушаю и смотрю на нее. Шестнадцать лет, фигура уже, все на месте, вы понимаете, а все ребенок ребенком. И такая радость меня переполняет, просто слов нет. Она ведь, дурочка, не понимает, что все проще: что если человек говорит «я люблю смотреть, как умирают дети», то это значит только, что ему нравится смотреть, как умирают дети. И больше ничего. И буржуа здесь ни при чем. И шокировать никого не интересно. В шестнадцать лет, конечно, это трудно понять. Если разумеется, не учишься в Columbine High School, Литтлтон, Колорадо. Но у нас, в России, слава богу, это еще впереди, правда, Алексей Михайлович?

– Да, да, Роман Иванович, – торопливо отвечает Алексей, и спускаясь на лифте, думает, как он счастлив, что живет в мире нормальных людей и у него есть жена, двое детей и женщина, которую он любит.

30

Приятно все-таки чувствовать себя звездой, думает Ксения, я ведь всегда знала, что журналистика – это мое призвание. Что я могу сделать хороший проект – и он будет интересен людям. Иногда это меня саму удивляет: как я могу знать, что интересно другим? Ведь трудно поверить, что найдутся люди, которые разделят мои собственные пристрастия. Трудно поверить, да, кстати, совсем не находятся. Интересно, когда я последний раз нормально занималась сексом? Не ванильным сексом с моим сослуживцем и, между прочим, подчиненным Алексеем, а настоящим сексом, от которого – синяки, кровоподтеки и сладкая дрожь по всему телу? Полтора месяца назад, не иначе как.

Непонятно, думает Ксения, разве такая девушка, как я может сделать что-то, интересное нормальным людям? Хотя мне ведь интересно много разных вещей. Мне интересно, как сворачивают из риса, водорослей и сырой рыбы суси, хотя я видела это несколько раз, и Оля даже обещала как-нибудь приехать ко мне и научить меня саму их готовить, но мне все равно непонятно, как же оно так получается? Мне интересно, как после полугода тренировок тело само начинает двигаться под музыку, интересно, как люди танцуют и как они разговаривают. Мне интересно, почему про некоторых понимаешь с первого взгляда, что будешь дружить с ними всю жизнь, а про других выясняешь только через много лет. Мне интересно, почему люди меняются, когда у них рождаются дети, и зачем они рожают детей, мне тоже интересно. Интересно, помнят ли меня те, кого помню я; интересно даже, помнят ли меня те, кого я давно забыла. Интересно, кого забыла и вспомню ли снова когда-нибудь.

Мне много чего интересно, думает Ксения, но так получилось, что я сделала сайт про маньяка-убийцу, и это оказалось интересно другим. Что чувствуют люди, когда видят наши баннеры? Схема метро, станция обведена в кружок, надпись «маньяк убивает здесь». Шок? Любопытство? Ужас?

Я поняла это пару недель назад: мы сидели с Олей в «Атриуме», в кафе с шахматными столиками. Оля что-то рассказывала о шахматных турнирах своего детства, а я вдруг увидела у нее за спиной, на бетонном здании, позади Курского вокзала, огромную надпись, старых, еще советских времен. Сквозь голубоватое стекло торгового центра буквы виднелись, будто черепки амфоры сквозь толщу воды. Там было написано МОСГАЗ.

Мосгаз был самым известным русским серийником до Чикатило. Будь это баннер, я бы кликнула на него. Но в тот раз я ничего не сказала Оле, сама не знаю почему, а продолжала пить кофе и прислушиваться к струне, звенящей внутри меня радостным и освобождающим предчувствием ужаса.