Шквальный ветер

Валентин чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

Но что такое счастье? Вода, которую пытаются удержать в пригоршне, как сказал мудрец...

Тоня забеременела, не от мужа - у мужа был отрицательный резус и потому детей у них не могло быть. Радостью она поделилась с Тамарой и стала с Валентином строить планы о совместной жизни. Но Иванкин жил в общежитии, найти квартиру в Чкаловском оказалось не просто. А однажды...

Тамара то ли от зависти, то ли от врожденной подлости, снедавшей её всю жизнь и ждавшей своего часа, чтобы выплеснуть всю желчь и гнусность наружу, предложила мужу Антонины за бутылку коньяка открыть "потрясающую" тайну.

Развод стал неизбежен. Так думали Валентин с Антониной. Но не так решил прокурор, душа которого тоже то ли от рождения, то ли от приобретенной на своей высокой должности бессердечности была насыщена злостью и коварством. Он приготовил прелюбодейке жестокое наказание: Тоня иногда приносила домой из магазина накладные для проверки, изъять наиболее важные мужу не составляло особого труда, а потом натравить на магазин ревизоров.

Пока шло следствие, с Тоней произошло несчастье - преждевременные роды, на третьем месяце. Но и это не смягчило сердца судей: она получила десять лет тюремного заключения, и муженек постарался упечь её как можно подальше, на Дальний Восток. А спустя полгода и Валентин оказался за бортом вертолета.

Вот это, а ещё и то, что в Москве и ближайшей округе все двери в авиацию ему были закрыты, и позвало его за своей возлюбленной.

Он её нашел, даже встретился с ней. Но снова опоздал: она была уже замужем за охранником, здоровенным детиной, пожалевшим её и спасшим от ежедневных изнасилований тюремных охранников.

"... вода, которую пытаются удержать в пригоршне"... В один год он потерял все - любимое дело, любимую женщину.

После того как он встретился с Тоней, он не знал, что делать. Деньги у него пока были - летая в Афганистане да и потом в Подмосковье, их некогда и не на что было тратить. А теперь они таяли, как весенний лед. Пришлось подумать о работе. Он был рожден летчиком, это была его жизнь, мечта, воздух; другого он ничего не умел и не хотел. На Дальнем Востоке по многим городам и весям имелись небольшие отряды гражданской авиации, обслуживающие и геологов, и сельское хозяйство, и пассажиров, и транспорт. Но куда бы Иванкин ни обращался, следовал отказ: инфляция и здесь уже начала свое разрушительное дело - не хватало топлива, запчастей, денег; всюду шло сокращение и летчиков, и авиаспециалистов.

У Валентина от дум голова шла кругом и всякие мысли мутили сознание, толкая на отчаянный шаг. Однажды вечером он сидел в гостиничном ресторане в Комсомольске-на-Амуре, где задержался последние дни в поисках работы, один за столом, неторопливо ужиная и обдумывая, что же предпринять дальше. В Воронеже, где он родился, никого не осталось: родители умерли рано, и тетка, воспитавшая его, тоже преставилась, когда он ещё воевал в Афганистане. В комнатенке её живут уже другие, незнакомые ему люди. Значит, ехать туда нет смысла. В Чкаловске, его тоже никто не ждет, и место ему в общежитии не получить.

Настроение было такое, хоть пулю в лоб, да жаль пистолета у него не было...

К его столику подошли две пары, молодые, лет по двадцать, крепкие парни и броско крашенные девицы лет по восемнадцати.

- Разреши, дядя, примоститься рядом? - бесцеремонно сказал один, что покрепче телосложением, с короткой рыжей прической.

Мест свободных в ресторане было предостаточно, но их, видимо, привлек уютный уголок, откуда все было видно и никто не мешал вести самые интимные разговоры.

Компания Валентину не понравилась, но и отказать он не имел права, и он сказал как можно безразличнее:

- Моститесь, место не куплено.

Ответ парням тоже не понравился. И когда им принесли закуску и они выпили, тот же рыжий спросил требовательно:

- Послушай, дядя, ты ещё долго намерен здесь рассиживаться? Нам поговорить надо.

Взвинченный и без того дневными неудачами и этой компанией, вторгшейся в его уединенный мирок, требующий успокоения, обдумывания ситуации, Иванкин не стал выбирать деликатных выражений:

- Послушай, сосунок, коль ты назвал меня дядей, будь любезен разговаривать со мной на "вы". Это во-первых. Во-вторых, я вас не приглашал за этот столик, и буду сидеть здесь столько, сколько сочту нужным.

- Эдик, а этот дядя не здешний, - сказал с усмешкой приятель рыжего.

- Ты откуда, дядя? - будто бы удивился рыжий, забыв спросить об этом ранее.

- Оттуда, где вы ещё не были. А если попадете, уверен, такими героями выглядеть не будете.

- А он, видимо, летчик, - кивнул на кожаную куртку Валентина приятель рыжего. - Смелый. И о нас ничего не слыхал.

- Ничего, скоро услышит, - заверил рыжий и, выпив ещё рюмку, перегнулся через стол к Валентину. - Вот что, дядя, даем тебе десять минут. Доедывай, расплачивайся и уе...