Шлак 3.0

— Ладно, спасибо, что вытащил. Звездун где?

— На чердаке. Следит за улицей. Мало ли, вдруг зайцы подгребут. Хотя после такой канонады они этот квартал за километр обскачут.

— Понятно. Планшет дай.

Он протянул свой планшет. Я открыл сообщения, минуту смотрел на мигающий курсор и наконец напечатал:

Алиса…

Девчонка молчала.

Алиса, пожалуйста… Это я, Дон.

Ещё несколько минут молчания, потом планшет всё-таки ожил.

Дон? Вот как? Что мы пили, когда ты впервые попал в Центр?

Проверяет. Правильно, так и надо. С другой стороны экрана назваться мною может каждый.

Кофе. Двойной эспрессо. Ты мне сама его купила. А себе латте… кажется…

Или ристретто? Не помню уже, столько времени прошло, да и запомнилась та встреча не распиванием кофе. Но вроде угадал. Алиса не стала заниматься уточнениями, а сразу перешла к сути:

Почему выходишь не со своего планшета? Что случилось?

Нарвался на рейдеров. Внук… В общем, убили его. Меня подстрелили, сильно…

Где ты сейчас?

Это не важно. Алиса! Это не просто рейдеры, это очень хорошо подготовленные рейдеры. Если облачить их в нашу экипировку, то я бы сказал, что это штурмовики. Они не могут находиться здесь просто так. Прихожане что-то задумали. Я встретил их возле какого-то стадиона, недалеко от высотки. Вряд ли они до сих пор там, они слишком хитры. Но ты всё равно должна сообщить отцу. Он должен знать. Быстрее!

Поняла тебя. Не отключайся.

Часы в нижнем углу планшета отмигали семь минут, прежде чем она снова вышла на связь.

Дон, где ты? Можешь сориентировать по месту?

Я там, где ты оставила посылку. Спасибо за оживитель. Без него я был бы уже трупом. А пока держусь.

Продолжай держаться. Отец сейчас не может вытащить тебя из шоу, это привлечёт ненужное внимание. Жди ночи. Не умирай. Не подведи меня.

Она отключилась. Я удалил переписку и вернул планшет Гоголю.

— Что дальше?

— Всё нормально, брат, ночью нас вытащат.

Я закрыл глаза. В душе родилось умиротворение. Не надо больше бежать, стрелять. Зайцы не придут, скорее всего, они уже где-то в промзоне. Рейдеры ещё дальше. А я… У меня есть крыша над головой, вода во фляжке. Женщина, которая мне нравится, попросила выжить. Это чертовски много говорит о её ко мне отношении. И пусть между нами ничего быть не может, ибо я женат и люблю жену, но всё равно приятно… Приятно.

— Дон.

Прошла минута, ну пусть две. Хотелось спать, веки подниматься не желали.

— Чего тебе… Гоголь, у меня всё болит. Отстань.

— Дон, это я, Звездун.

Я резко открыл глаза, приподнялся на локтях. Боль сжала тело в комок, и стоило большого труда развернуть его. Мне нужен оживитель. Срочно! Пусть он снимает боль не так сильно, как нюхач, но всё равно приносит хоть какое-то облегчение.

— Звездун? А Гоголь где?

— Не знаю. Я весь день на чердаке просидел, только что спустился. Его не было.

— Странно… Ладно, разберёмся. Посмотри, тут должен быть баллон с оживителем.

Квартирант поворочал головой.

— Нет никакого баллона. И вещмешка с патронами и жратвой тоже нет.

Умиротворение улетучилось. Твою ж… Гоголь свинтил? Похоже. Но зачем? Я же сказал: ночью нас эвакуируют…

— Эй, сучий выпердышь! Я знаю, ты тут! — донеслось с улицы.

Трезуб! Средний, единственно оставшийся. Свиной выкормыш! Сейчас он должен быть далеко отсюда.

— Слышь ты, кровавый кролик, хочешь сдохнуть легко и быстро? Тогда выходи. Ха, забыл, ты же ходить не можешь, ты теперь только ползаешь. Что, подбили тебя рейдеры? Хорошо, что не до конца, а то я бы расстроился. Я сам тебя, сам! Слышь? Сам тебя кончу. За братьев!

Гоголь, Гоголь. Сдал меня, падла.

— Эй, квартирант, а ты не дёргайся. Сиди ровно, понял? Или я тебя тоже как этого кролика. Не мешай мне, и уйдёшь на своих.

— Как скажешь, Трезуб! — крикнул Звездун, и повторил уже не громко. — Как скажешь.

Он открыл поясную сумку, высыпал на ладонь оставшиеся патроны.

— Семь штук. Маловато. Врюхались мы с тобой, Дон, по самые эти самые. Их там больше десятка.

Приподнявшись на цыпочки, он посмотрел в окно. Выждал минуту, прицелился и выстрелил. В ответ забарабанил Дегтярь. Звездун проворно отскочил и улыбнулся:

— Шесть штук. А их всё равно больше десятка.

— Падла ты, падла! — завопил Трезуб. — Кончу тебя, квартирант!

Звездун усмехнулся:

— Давай, поторопись, пока я тебе кончалку не отстрелил, — и повернулся ко мне. — А ведь действительно кончит, начальник. Не удержу я их один. Скоро с Юшкой обниматься будем. Интересно, её на том свете умыли? Очень хочется посмотреть на неё умытую.

Он шутил, держался бодренько, но страх всё же проскакивал во взгляде и в подрагивающих нотках голоса. И тем не менее я смотрел на него с уважением. Я едва не порешил его в высотке, и сейчас он мог отойти в сторону и позволить Трезубу порезать меня на куски. Но не отошёл.

— Планшет дай.

— Планшет? Планшет. Где же… А, вот. Держи. Зачем он тебе?

— Письма писать люблю.

Я быстро набросал сообщение:

Алиса, это снова я. С планшета Звездуна. На всякий случай сообщаю, что ты заказала латте. Кстати, если достанешь настоящий кофе, то сварю тебе настоящий кофе. Я же бариста.

Что произошло?