Шлак (СИ)

— Респираторы нужны для того, чтобы не превратиться в это, — легким кивком он указал на труп. — Чистая пыльца крапивницы, приникая в легкие, попадает в кровь, разносится по всему телу и начинает процесс трансформации человека в тварь. Эту называют язычником. Из-за языка. Он длинный, у некоторых доходит до метра. На конце костяная пластина, острая, как бритва, а то и острее. К ней лучше не притрагиваться, останешься без пальцев. Есть другие твари: подражатели, лизуны, багеты. Кормятся крапивницей, друг другом и нами. Мы в приоритете. По внешнему виду различаются легко. — Гук облизнул губы. — Ты, наверное, думаешь, что это какой-то космос, Венера там или созвездие Псов. Ничего подобного. Это наша родная Земля. То ли будущее, то ли прошлое, то ли что-то параллельное. Народ к единому мнению до сих пор не пришёл, хотя вся эта хрень длиться уже лет сто. — Гук снова облизнулся. — Из крови мутантов добывают особое вещество — наногранды. Очень ценное вещество. Настолько ценное, что золото в сравнении с ним меркнет. Введённые в кровь человека, наногранды на некоторое время ускоряют реакцию, регенерацию и ещё кучу всего вплоть до продления жизни. Представляешь, какая война за них идёт? Завалить мутанта не так уж просто, а нанограндов требуется много, поэтому Контора додумалась до того, что выращивает собственных мутантов. Вот что происходит на ферме — там людей превращают в тварей. Именно поэтому жизнь в Загоне самая большая ценность. Из мёртвого человека мутанта не вырастить, а ослабшему или умирающему подсыпают пыльцу, он вдыхает её и мутирует. Потом партиями выкачивают из него кровь. Надолго таких доноров не хватает, дохнут, и Контора создала систему сотрудничества. Хочешь хорошо жить — сотрудничай, зарабатывай статус, статы. Без статов не купишь ничего, ослабнешь — и шагом марш в Смертную яму. Наркоту тоже Контора поставляет. Выпаривают венчики крапивницы, сушат, перетирают в порошок и передают старостам блоков, а уже те распространяют его через глаголов. Наркоманы — главные пациенты фермы. Поэтому всю ассоциалку с Земли гонят к нам. Бомжи, наркоманы, уголовники, проститутки — добро пожаловать в Загон. А ещё одинокие старики, неизлечимо больные.

Гук поднялся, взял пустой мешок.

— Ладно, ты пока переваривай, а я пойду заниматься собирательством. Норму надо выполнить, иначе всем штраф прилетит. Слышь, уважаемый, — это он уже охраннику. — Не тревожь парня, пусть посидит. Он впервые такое видит.

Охранник не ответил. Минуту спустя к телу язычника подошёл весёлый, в руке конструкция, похожая на велосипедный качёк, только шире по диаметру и с тремя трубками. К верхней была привёрнута прозрачная мизинчиковая колба, нижняя заканчивалась длинной медицинской иглой, средняя болталась как аппендикс.

Охранник повернул голову мутанта на бок и вонзил иглу в сонную артерию. Несколько раз потянул рукоять качка, послышался характерный шум центробежного механизма. Тело мутанта дернулось в конвульсиях, из средней трубки засочилась мутная жижа.

На кончике верхней трубки зависла на мгновенье серебристая капля и как бы нехотя свалилась в колбу. Губы охранника расплылись в улыбке, и он крикнул напарнику:

— Сегодня ещё и с премией!

Когда серебряная жидкость перестала капать, колба заполнилась на треть. Охранник поднёс её глазам.

— Семнадцать карат, не меньше. Сколько сейчас по курсу?

— Двести семьдесят за карат.

— Нормально скатались. Каждый раз бы так.

— Погоди радоваться. Если вернёмся с потерями, штраф платить придётся.

— Брось, какие потери? Все целы.

— День ещё не закончился, сплюнь.

До конца смены нападений больше не было. Я смог подняться, набрал половину мешка, но его не засчитали, Контора платила только за полные. Подвёл итог: четыре мешка в первую смену, два во вторую, всего шесть, по четыре стата за мешок. Двадцать четыре стата. С моим долгом в пятьдесят монет результат неплохой. За один день закрыл половину кредита. Хотя с учётом того, что Гук собрал девятнадцать мешков, достижение так себе.

Но дайте срок, я тоже научусь. Мне бы только рёбра залечить.

Закончив работу, все, включая охранников, разделись до трусов и выколотили одежду. Я отошёл подальше, чтобы никто не увидел мои рёбра.

В Загон возвращались дольше, чем ехали к полю. Разворотных площадок не наблюдалось, паровоз двигался задом, толкая набитые крапивницей вагоны перед собой. Мелькнули пара стрелок, выводящие на обводной путь, но машинист ими не воспользовался.

Покачиваясь в такт тряске и прислушиваясь к однообразному стуку колёс, я чувствовал, как по телу катится слабость. Одежда промокла, спину охватил озноб. Сейчас бы под горячий душ, смыть с себя всю гадость, а потом горячего чаю с малиной и под одеяло. Данара так лечила нас с Кирой, когда вернувшись зимой с горки, мы начинали кашлять и шмыгать носами.