Шлак (СИ)

— Никто точно не знает, одни домыслы, — наконец ответил Тавроди. — Логика в нашей ситуации не работает. Если в рабство, то зачем так долго держать? На работы не гоняют, сидим как кукушата в гнезде, стращаем друг друга. Если в медицинских целях… — он сглотнул. — Тогда кормили бы лучше, да и… Понимаете, — он перешёл на шёпот, — тут находятся такие люди, чьи внутренние органы скорее принесут вред пациенту, чем пользу. Так что версию с органами я не поддерживаю, хотя большинство склоняются именно к ней.

Уверенности его слова не вызывали, оставался элемент недосказанности, но думал я сейчас не об этом. Собственная судьба меня не интересовала совсем, мысли были заняты семьёй.

— Много вас?

— Вместе с вами пятьдесят один.

— Сегодня ещё кого-нибудь приводили?

— Парня. Избитый весь.

— Лет двадцать, бритый наголо?

— Так и есть. Ваш знакомый?

— А женщину и девочку?

— Нет, больше никого не было. Женщин мало, да и те все возрастные. Моложе пятидесяти не найдёте никого. А детей вовсе нет.

— Понятно. А парень тот где? Можете провести меня к нему?

В душе появилась хрупкая надежда. Если это тот самый, то он должен знать, где Данара и Кира, или хотя бы мог видеть, куда их увезли. Он один из них, один из этих боевиков. На нём был цифровой камуфляж. Что они между собой не поделили, исключительно их дело, меня оно не касается, но мои девочки — это моя ответственность. Я обязан им помочь.

Парень лежал у дальней стены. Он не спал. Едва Тавроди поднёс лампу, он попытался приподняться на локтях, но не смог и только шумно выдохнул. Лицо опухло, вместо глаз щели, губы разбиты в лепёшку. Били его сильно, но, если честно, жалости к нему я не испытывал, хотя никогда жестокосердием не отличался.

На майке легко читался позывной: «Бритиш».

— Привет. Ты Бритиш, правильно?

Тот моргнул.

— Сегодня утром я видел тебя у реки. Я хотел помочь, но не успел. Какие-то люди меня оглушили и привезли сюда. Я должен знать, что это за место и кто эти люди?

Бритиш опустил голову.

— Послушай, парень, я потерял жену и дочь. Я не знаю, где они, что с ними, что вообще здесь происходит. Полный туман. И случилось это по твоей вине. Ты что-то не поделил со своими, а крайними оказались мы. Моей дочери шесть лет, у моей жены бронхиальная астма, она даже в магазин без ингалятора не выходит. Она умрёт, понимаешь? Я должен помочь ей, но не знаю как. Расскажи мне, что здесь происходит. Где мы?

— Это ничего не даст, — прошамкал парень, с трудом разжимая губы.

— Ты рассказывай, а уж я сам решу, даст или нет.

Он сделал несколько глубоких вздохов и попросил:

— Уберите свет…

Тавроди отодвинул лампу. Парень снова вздохнул.

— Отсюда нельзя выйти. Никак. И семье своей ты не поможешь. Я не знаю, где они. Я всего лишь охранник, моё дело ворота открывать. Закусился с одним придурком, хотел сбежать. Не вышло. И у тебя не выйдет. И семью не найдёшь. Гражданским отсюда выход заказан.

Вряд ли он лгал, смысла не было. После того, что с ним сотворили его же сослуживцы, любые контракты о неразглашении информации сходили на нет. Он не врёт, однозначно. Возможно, не договаривает, но не врёт.

— Чем здесь вообще занимаются?

— Я не знаю. Завербовался в прошлом месяце. Сидел на КПП, нажимал кнопку. Платили хорошо. По документам, это частное охранное предприятие. Существует постоянная охрана, их человек семьдесят, и два десятка вахтовиков. Мы только ворота открываем да чистоту наводим. Нас даже до внутренней охраны не допускают…

Он замолчал.

— Только…

— Что «только»?

— Охраняют странно. Видел, как вышки стоят? Вертухаи чаще смотрят внутрь, как будто боятся нападения изнутри, а не снаружи. И патрули всё время на подступах и вокруг ангаров. Я спросил одного, Музыкант погоняло, мудак конченный, чё, мол, творится? А он мне по роже смазал, типа, вопросов лишних до хера задаю. Я ему леща, он за калаш. Кое-как растащили. Только он пообещал, что всё равно меня достанет. Этот Музыкант… Ночью в казарме сказали, что он уже завалил двоих, и ничего ему за это не было. Списали на несчастный случай. Ну, я и решил валить. Тупо так попал…

Попал он, конечно, серьёзно, наравне со мной и всеми, кто в подвале. А вышки действительно были вынесены вперёд, но вопросов их положение у меня не вызывало. Может быть, я плохо разбираюсь в охранных мероприятиях или в построении защитных линий, но по такому же принципу строились крепости прошлого, а они однозначно предназначались для отражения нападений снаружи, а не изнутри. Так что здесь Бритиш что-то путает.

Но бог с этими вышками, меня беспокоит, где мои девчонки, а не что у них с охраной творится.

— Бритиш, ты помнишь, что было на берегу?

— Забудешь… Отхреначили прям там. Содома с Гоморрой такого не вытворяла. Эта сука, Музыкант, больше остальных старался. Тебя шокером ткнули и в шишигу потащили, а меня в буханку кинули. И твоих туда же. Но что дальше было, не спрашивай. Я вырубился, очнулся уже на матрасе.

— Так и есть, — подтвердил Тавроди. — Его солдаты принесли и швырнули на пол. Это уже мы его на матрас положили.

— А что в ангарах, знаешь?