Шлак (СИ)

— Давай нам ещё пива и на зуб чего-нибудь. Чем порадовать можешь?

— Только вяленая рыба, — состроил он жалостливую мину, и протянул извиняющимся голоском. — Ты же знаешь, Гук, прейскурант не мы утверждаем.

— Ты чё мне заливаешь? — долговязый прихватил его двумя пальцами за подбородок, банщик даже не сделал попытки вырваться, только захихикал по-дебильному.

— Гук, ладно, ладно… Есть бутерброды с сыром, с селёдочным маслом…

— Почём?

— Семь… Тебе пять статов за штуку.

Гук разжал пальцы.

— А говоришь, не ты прейскурант утверждаешь. Давай нам бутербродиков, и тех, и тех по десятку, мы с утра не ели. И яишенку сваргань, ну и воблочки тоже. И в стаканчик мне накапай.

Банщик ушёл, а Гук хмыкнул:

— Всё у них есть, цену набивают, дескать, достать трудно, но за лишние статы можно. Пожёстче с ними надо, и если что — сразу за кадык.

С пива Гука развезло, он расслабился, стал откровеннее.

— После Разворота здесь непонятно что творилось: статы бумажные, в блоках беспредел, людей резали за лист крапивницы. Всем руководил Комитет Спасения. Откровенные придурки. Держали под собой станок, угольные шахты, ТЭЦ, на большее не претендовали. Тварями не занимались, те возле терриконов стаями бродили. Весёлые времена были и жёсткие. Я выживал, как мог. За крапивницей ездил, уголь рубил. Потом конторщики власть под себя прибрали, начали жизнь налаживать. Отморозков в блоках как тараканов вывели, старост поставили. Не скажу, что старосты лучше, но беспредела сильно поубавилось. Кормёжку наладили, сотрудничество, ферму, цветные майки. Мы с Мёрзлым как раз перед этим сошлись. В Радии тогда гладиаторские бои устраивали, я часто бился, лишний стат не помешает. Жрать-то хочется. А Мерзлый бойцов набирал. У него в то время оба глаза были, вот он меня и углядел. Разговорились. Я до Загона повоевать успел, опыт боевой присутствовал. Но под глаголов идти не хотел, они тогда вообще мрази конченные были. Ненавижу! А Мёрзлый сказал, что есть люди, способные навести порядок в Загоне, и нужны ребята, готовые на всё. Я поверил. Команда собралась достойная, подчинялись напрямую Конторе, Мёрзлый за старшего. Первым делом вычистили всё говно снаружи, потом за жилые блоки взялись. Экипировка херовая, иной раз в рукопашную идти приходилось. Ребят хороших полегло… А когда поставки наладили, начали Развал зачищать. Там не только твари, там и дикари бродили, и рейдеры, и миссионеры. С Анклавом закусились, с Прихожей…

Банщик принёс заказ. От яичницы пахло одуряющее вкусно, шкворчало масло. Гук подвинул сковородку мне, сам взял стакан, резким движением опрокинул в себя и занюхал бутербродом.

— Хорошо… О том времени роман можно написать. Боевичок такой... Как думаешь, будут читать?

Я пожал плечами.

— Не знаю, наверное. Даже у самой плохой книги найдётся преданный читатель, — я ел яичницу, запивая пивом. — Гук, если вы с Мёрзлым такие большие друганы, порядок в Загоне наводили, почему он в положенцах, а ты шлак?

— Есть причина.

— Какая?

— В книге прочитаешь.

Вытаскивать из него подробности я не стал, захочет, сам расскажет.

— Гук, а откуда вообще Территории взялись. Или это секретная информация?

— С чего ей секретной быть? В планшете поройся, в нём любители истории специальный раздел создали. Почитай, когда время будет.

— А что за раздел?

— Большой раздел, не промахнёшься.

Я опустошил кружку, взял вторую. Гук откровенно блаженствовал. Банщик поднёс ещё пару кружек. Долговязый подмигнул ему.

— Родной, ещё накапай.

Банщик кивнул и испарился. Гук становился развязнее, похоже, алкоголь был ему противопоказан. Пока он не ушёл в штопор, я спросил:

— Гук, посоветоваться хочу.

— Советуйся… Хороший ты пацан, Дон. Интеллигентный, конечно, но хороший. По годам в сыновья мне годишься… Но я не претендую. А вот в крёстные… Ты в бога веришь?

Я кивнул, но разговор был не о вере.

— Ситуация у меня неприятная. На Земле меня ни одного взяли, ещё жена была и дочь. С тех пор я их больше не видел. Врач на базе шепнул, что всех под станок отправляют. Можно как-то узнать, здесь они или нет? И если здесь, то где?

Гук пожал плечами.

— Узнать можно всё, если знаешь, к кому обратиться… В Загоне тыщ сорок народу, и не каждый на виду. Да и врач твой балабол. За подобные разговоры Контора языки отрезает. А то и голову… Как жену зовут?

— Данара. У неё астма. А дочь Кира. Семь лет.

Гук кивнул.

— Посмотрю, что можно сделать. Но ты особо не надейся. Не факт, что они в Загоне.

Посидели мы хорошо. Поели, выпили. Гука наклюкался до лежачего положения. Банщик ещё раза три приносил ему мутную жидкость в стакане. Я почти не хмелел, лишь вначале немного, а уж после яичницы и бутербродов почувствовал себя бодро. Только ноги гудели. Три дня хождения по городу давали себя знать.

Прачка вернула одежду. Чистая, все дыры аккуратно заштопаны, на брюках стрелки. Гук сказал, что останется здесь, сунул под голову кулак и засопел. Ему принесли подушку, а я доел последний бутерброд и отправился на свои нары.