Шлемазл

Мама всегда была уставшей и печальной. Бесцветная и одинокая, эмоционально она ничего не могла дать дочери. Она думала только о том, как прокормить себя и Бэллу, хоть как-то одеть дочь, чтобы той не было стыдно в школе и перед соседками.

Когда Бэлла училась в пятом классе, у нее появилась женщина-идеал – Марина Сергеевна, учительница английского языка. Бэллочка и английский-то выучила только благодаря детской влюбленности в молодую, образованную, с большим вкусом одетую учительницу.

Марина Сергеевна оценила способности девочки и то, как самозабвенно она учила английский язык. Учительница приносила ей книги и журналы на английском. Они вместе читали непонятные фразы, особенно из модных журналов, которые Бэлла на всякий случай заучивала наизусть.

Как-то раз англичанка сказала:

– Ты обязательно должна учиться в Москве. В этой глуши или сопьешься, или станешь как твоя мама – никакой.

Эта фраза, неоднократно повторенная, стальным гвоздиком вошла в детскую память и стала двигателем Бэллиной мечты.

Бэлла часто вспоминала последний год учебы. Уверенная, что уедет в Москву, она не слушала мать, которая устало доказывала ей, что это невозможно – нет ни хорошей одежды, ни денег на билет, ни места, где жить. Бэлла училась. А что ей еще было делать?

На дискотеку она сходила два раза и поняла, насколько не модно одета. Танцевать она любила, но одна, для себя, при закрытых дверях комнаты в их скромной квартире.

Парни за ней ухаживали постоянно. Однажды на дискотеке, во время медленного танца, ощутив на себе жаркие ладони очередного воздыхателя, Бэлла, понимая, что девственность и знания – два основных ее богатства, сняла руки парня со своей талии и ушла домой. С тех пор она держала всех кавалеров на расстоянии.

Но как-то раз одноклассник Сашка, избалованный вниманием девочек и дам постарше, поклялся, что «использует полукровку по полной». Эти слова передала Бэлле соседка по парте, Юленька. Глаза Юленьки при этом смеялись.

– А чего ты сопротивляешься? Он уже со всеми переспал, – спросила она Бэллу.

– А со мой не получится, – спокойно отозвалась та. – Так ему и передай.

Юля окинула взглядом Бэллу – худенькую и небольшого росточка.

– Ой, Бэлка, не нарывайся. Снасилует. – В ее голосе прозвучало сочувствие.

С Нового года все школьники десятых классов стали готовиться к выпускному балу. Некоторые, правда, задумались об экзаменах – выпускных и вступительных, но основная масса на институт не надеялась. Девушки изводили родителей просьбами достать платья и туфли, парни высчитывали, во сколько обойдется выпивка.

Бэлла тоже попыталась объяснить матери, как ей хочется хотя бы один раз за последние пять лет поразить одноклассников хорошим платьем, макияжем, туфлями на высоком каблуке.

Она пришла в кухню, когда мама чистила картошку, села напротив и стала говорить, говорить. Мать слушала, кивала.

– Ладно, дочка, на туфли мы накопим, а платьишко я тебе сама сварганю, у меня есть белое, на тебя перешью.

– Но почему, мама? – Бэлла смотрела на мать, не понимая. – У тебя же есть деньги! Я считала, сколько ты зарабатываешь и сколько мы тратим.

Мама, поправив на груди драный халатик, нахмурилась.

– То не для тебя накопления, то на памятник. Оградку папе сделали, а памятник не смогли. Вот поставим, тогда и туфли.

– Мама, – Бэлла посмотрела в мутные глаза Нины, которая в последнее время стала выпивать. – Папы нет четырнадцать лет, а я вот она, живая.

Мать резко встала и грязной от чистки картошки рукой влепила Бэлле пощечину.

– Ты матерь жалей, а не деньги с нее тащи! Нет чтобы пойти в управление, устроиться на полставки, так нет, все зубришь, все на Москву свою поганую надеешься!

На выпускной вечер Бэлла пришла в перешитом мамином белом платье и в бежевых туфлях на низком каблуке, купленных из соображений экономии. Но все равно выглядела она великолепно.

Они с Юлькой веселились на полную катушку: танцевали, ели приготовленные родителями закуски, пили шампанское и даже пригубили немного водки. Юлька с другими девочками курила в туалете, Бэлла стояла рядом.

К четырем часам утра школьники и преподавательский состав, в зависимости от степени опьянения, разошлись – кто по домам, а кто на центральную площадь Прокопьевска, продолжать «гульбанить».

Домой не хотелось, и Бэлла с Юлей пошли на площадь. Тут-то и подошел пьяный Сашка.

– Ну что, Бэллочка-целочка, пойдем, полюбимся, пообжимаемся.

Правильно оценив обстановку, Бэлла повернулась к Юльке и прошептала: «Помоги». Юлька решила, что звезды сошлись в нужной композиции и накинулась на Сашку. Она стала обнимать его и целовать.

– Сашенька, не обращай ты внимания на эту кильку! Пойдем со мной – я ведь так тебя люблю и хочу!

Бэлла, не теряя ни секунды, развернулась и побежала домой, благо до него было два квартала.

Дома она схватила сумку, кинула в нее заранее приготовленные документы, сэкономленные деньги и два бутерброда, написала матери записку. Потом она выглянула в окно – на улице никого, значит, у нее в запасе несколько минут.

Бэлла выбежала из подъезда и дворами побежала на вокзал.