Шлепай, пароходик (СИ)

   Голос Жоржа подстегивает Киру, она делает шаг навстречу Качевскому и вдруг в непроизвольном движении молитвенно складывает ладони. Качевский мгновение смотрит ей в глаза, потом распахивает дверь в кабинет и, толкнув Киру внутрь, захлопывает, повернув несколько раз ключ. В комнате включена только настольная лампа и Кире кажется, что из углов к ее ногам ползут, колыхаясь, волны черного тумана. Тишину нарушает доносящаяся из гостиной музыка, визгливый смех женщин и шорох дождя по стеклам окна. Фигура Качевского чуть расплывается перед глазами, она с напряжением следит за тем, как он, открыв деревянную коробку, обклеенную бумажной красной лентой с золотым теснением, берет сигару, обрезав гильотинкой, щелкает зажигалкой, затягивается... Поворачивается к ней, кивает на кресло. Кира, повинуясь, опускается в мягкие объятия обитого зеленой кожей кресла и затихает. Качевский садится напротив, приглаживает залысины, некоторое время смотрит на нее, и ей кажется, что пауза никогда не закончится, что они так и будут сидеть в тишине и смотреть друг на друга... Но он говорит: то ли спрашивая, то ли отвечая...

   - Жорж вне себя, почему бы... - лицо съеживается в гримасе. Он массирует длинными тонкими пальцами правый висок. - Говори. - Голос звучит тихо, но такому голосу повинуешься.

   - Когда я работала у Сааковича... - запнулась, ищет хотя бы намек на поддержку, заинтересованность, но взгляд Качевского устремлен за ее спину, она ловит себя на мысли, что вдруг Жорж каким-то образом зашел в кабинет и стоит за ее спиной, перед глазами возникла рука, вздергивающая воображаемую петлю. Повела лопатками, ощущая, холод шелка на разгоряченной коже. Дернула головой, скосив глаза, бросила взгляд на дверь.

   - Кабан, - тогда я не знала, что его имя - Кабан, - поправилась она, - привез икру. Они с хозяином о чем-то говорили, а потом... Потом Саакович прогнал в полцены. - Замолчала, вглядываясь в лицо Качевского. Тот, казалось, не слушал ее, погрузившись в созерцание тонкой полоски дыма. Потом, будто очнувшись, спросил: "Все?"

   - Кабан звонил по сотовому, называл имя Жорес, говорил, что все в порядке, - сказала - выдохнула и замерла. Ей вдруг захотелось, как в детстве закрыть ладонями лицо и ждать, пока бабуля не прижмет ее к своей теплой мягкой груди, пахнущей корицей, свежеиспеченным хлебом,.. еще чем-то прекрасно приятным...И успокоиться, забывшись в журчании ласковых слов.

   Качевский уселся глубже в кресле, расстегнув смокинг, снял бабочку, помассировал шею, освобожденную от жесткого воротника рубахи. На мгновение Кире показалось, что по его лицу пробежала улыбка, даже не улыбка, - судорога, и застыла в уголках губ усталыми запятыми.

   - Боишься?

   Кира с трепетом вглядывается в лицо Качевского. В сумраке комнаты резкие носогубные морщины, казалось, еще более углубились, придавая лицу знакомое хищное выражение.

   - Не боится только дурак, - глухо обронила, сцепив руки на коленях, отвела взгляд под натиском светло серых глаз. Со страхом, ожидая следующего вопроса.

   - Я наблюдал за тобой, когда дамы рылись в торте... Презираешь?

   - Кого?

   - Хороший вопрос, - в глазах вспыхнула усмешка, он внимательно посмотрел на нее, удовлетворенно кивнул, будто прислушивался к чему-то внутри себя, добавил: "А ведь я знал Владимира Аверьянова... Или лучше Воля?", - губы его сморщились в улыбке.

   - Вы знали Волю? - неожиданно почувствовала, как защипало глаза. - Он был добрый. - С вздохом сказала и потупилась: "Клава... Больше некому...- Почему-то ей стало страшно, она боялась расслабиться, поддавшись минутному воспоминанию. Тень Жоржа встала за спиной, сердце сжалось от тягостного бессилия. - Играет, как кошка с мышкой...".

   - Я пойду, - Кира поднялась, стараясь не встречаться с Качевским взглядом.

   - Не дергайся, - оборвал резко, недовольно. - С Жоржем я разберусь, ты просто подтвердила мои подозрения. То, что он за тобой гнался... Это что? Любовные игрища? - Голос исказился от желчной насмешки. - Дала ему? Прямо в туалете?

   Кира гневно вспыхнула, щеки зарделись, словно она получила пощечину.

   - Думаете, если я на вокзале работала, так шлюха?

   - Нет? - он уже откровенно смеялся над ней. Но глаза... Неожиданно Кира подумала, что вот так же на нее смотрел Воля, - с тревогой, вопрошающе... И ее гнев, злость вмиг растворились, уступив место смятению.

   - Готова была убить, только бы дочь не голодала...

   Качевский встрепенулся, поднялся с кресла, подошел вплотную, положил руки на плечи, сжал. - Никогда не угрожай, угроза - слабость и глупость. Убивай без предупреждения.

   - Зачем вы говорите мне это? - Кира попыталась вырваться из цепких рук Качевского, но он ее не отпускал.

   - Зачем? Потому что знаю, Жорж тебе угрожал, но этот хорек слаб и труслив, он может только спать с чужими женами. Я прав? Угрожал?

   - Да! Да!... Отпустите! Ненавижу вас, и Жоржа... Всех!