Шляпа, полная неба

Она стала одеваться и вдруг нащупала в кармане платья мягкий сверток.

Как же она могла забыть! Но день был таким долгим, таким насыщенным… а может, ей и хотелось забыть.

Тиффани достала подарок Роланда и бережно развернула белую упаковочную бумагу.

Украшение на цепочке.

Лошадь.

Тиффани уставилась на нее во все глаза.

Не про то, как лошадь выглядит, а про то, что лошадь есть на самом деле. Ее сделали, срезав дерн до самого мела, много-много лет назад, когда даже сама история еще не началась. И тем, кто ее сделал, удалось несколькими плавными линиями передать то, что составляет лошадиную суть: силу, грацию, красоту, стремительность. Лошадь как будто пыталась сорваться со склона холма и умчаться вдаль.

А потом, совсем недавно, кто-то догадался сделать ее из серебра. У этого человека определенно хватало ума и таланта, и изделия его наверняка стоили дорого. Серебряная лошадь была плоской, в точности как настоящая Белая Лошадь, и, как у настоящей Белой Лошади, некоторые составлявшие ее линии не соединялись с другими. Но мастер скрепил детали тонюсенькими серебряными цепочками, и Тиффани, в восторге взяв украшение в руки, обнаружила, что эта Лошадь совсем как настоящая, стремительная в своей неподвижности.

Ее просто необходимо было примерить. Но в комнате не имелось ни одного зеркала, даже маленького. Что ж…

— Меня видно, — сказала Тиффани.

Далеко-далеко, на равнинах, нечто, потерявшее след, встрепенулось. Мгновение ничего не происходило, потом туман над полем расступился, и что-то невидимое двинулось к горам, жужжа, как туча мух.

Тиффани закрыла глаза, сделала пару шажков в сторону, несколько шагов вперед, осторожно повернулась и открыла глаза. Она стояла перед собой, неподвижная, будто нарисованная. Лошадь прекрасно смотрелась поверх нового платья, серебряная на зеленом.

Интересно, сколько Роланд за нее заплатил? И почему?

— Меня не видно.

Тиффани медленно сняла цепочку, снова завернула подарок в бумагу и положила в шкатулку, к прочим вещам из дома. Потом отыскала одну из открыток с видом на Дверубахи и огрызок карандаша и вдумчиво, старательно написала Роланду несколько слов благодарности. Тут совесть напомнила о себе, и Тиффани использовала вторую открытку, чтобы дать знать родителям, что она пока что вполне жива-здорова.

В задумчивости она пошла вниз.

Вечером в потемках было мало что видно, поэтому она только сейчас заметила, что стена вдоль лестницы вся заклеена старыми афишами, где каждая строчка была напечатана буквами разного размера и стиля. Они извещали о чем-то вроде:

И так далее, и тому подобное, вплоть до самых последних строчек, отпечатанных мелкими буковками. Все это буйство красок и слов в маленьком домишке посреди леса смотрелось несколько неуместно.

Тиффани отыскала кухню. Там было холодно и тихо, только тикали висевшие на стене часы. Обе стрелки отвалились и лежали внизу стеклянной крышки циферблата — хотя часы и продолжали отмерять время, они не собирались никому его показывать.

Кухня выглядела на удивление аккуратной и чистой. В тумбочке под раковиной был ящик, где ложки, вилки и ножи лежали строго по своим отделениям. Что-то в этом порядке встревожило Тиффани. Во всех кухонных ящиках, которые ей доводилось видеть, порядок когда-то задумывался, но с течением времени оказывался безнадежно погребен под поварешками, которые не помещались ни в одно из отделений, и гнутыми штопорами. Из-за этого ящики вечно норовили застрять, и для каждого надо было знать хитрый способ, которым его можно открыть.

Решив кое-что проверить, Тиффани взяла ложку и положила ее к вилкам. Закрыла ящик и повернулась к нему спиной.

Раздался шорох дерева по дереву, потом одинокий металлический звяк — именно такой звяк, какой могла бы издать ложка, вернувшись к своим товаркам, которые страшно по ней соскучились и горят желанием услышать, как ей жилось среди этих страшных заточенных грубиянов.

Тогда Тиффани переложила нож к вилкам, закрыла ящик — и навалилась на него всем весом.

Сначала ничего не происходило, потом приборы в ящике задребезжали. Шум стал громче. Ящик задергался. Вся тумбочка под раковиной заходила ходуном…

— Ладно, — сказала Тиффани, отпрыгнув от нее. — Делай, как считаешь нужным.

Ящик резко выдвинулся, нож серебряной рыбкой перепрыгнул в отделение для ножей, и ящик с грохотом встал на место.

Наступила тишина.

— Кто ты? — спросила Тиффани.

Ответа не было, но в воздухе повисло неприятное ощущение — Тиффани почувствовала, что очень сильно обидела кого-то. Не стоило так глупо шутить.

Она поспешно вышла в сад. Шум воды, который она слышала вечером, как выяснилось, издавал водопадик недалеко от дома. Небольшое водяное колесо поднимало воду во вместительный каменный резервуар, оттуда шла труба к дому.