Шляпа, полная неба

Теперь уже Явор Заядло уставился на ведьму непонимающим взглядом.

— Нды? — сказал он. — Мы почем здря зырили в ее дневнюх, и ниче.

— Вы заглядывали в ее дневник? — задохнулась от ужаса тетушка Вровень. — Но зачем?

Потом она поняла, что могла бы легко и сама догадаться, если бы дала себе труд подумать.

— Ну дыкс он ж запертый завсехды! — сказал Туп Вулли. — Ежли она не хочевала, чтоб туды зырили, чегой она тады заперла его и в ящик с носоками упрятила? Токо мы там все одно ниче ни бум-бум. Там сплошь словеса всяко-разные, мал-мал сердешки, цветики и все тако.

— Сердечки?! В дневнике Тиффани? — не поверила своим ушам тетушка. Но она быстро взяла себя в руки. — Как бы там ни было, вы не должны были туда заглядывать! А лезть в чужую голову — еще хуже!

— Роитель к ней в голову уже залез, — робко возразил Ой-как-мал Билли Мордаст.

— Но вы же сами говорите, что не можете ничего ему сделать!

— Зато она может. Нам надо только найти ее, — сказал гоннагл. — Ту малую чуточку, что еще остается ею. Если ее разозлить, она будет драться, как настоящий воин. Понимаешь, хозяйка, голова — она ведь сама по себе как мир. И нашая карга где-то в этом мире притаилась, смотрит своими глазами, слышит ушами, пытается докричаться до кого-нибудь. Она скрывается там от роителя, но он будет охотиться за ней, пока не споймает и не сломит…

У тетушки Вровень сделался затравленный вид, как будто это за ней шла охота. Пятьдесят крошечных лиц смотрели на нее. И в них было столько надежды, тревоги за Тиффани и сломанных носов, что она сдалась. Тем более тетушка все равно не могла придумать другой план. Или хотя бы ПЛН.

— Ну хорошо, — сказала она. — Но с одним условием: перед этим вы должны принять ванну. Знаю, это глупо, но мне так будет спокойнее.

Ответом ей был общий стон.

— Ванну? Но ишшо ж году не прошло, как мы все искупнулись в буранском пруду! — вскричал Явор Заядло.

— Раскудрыть! — горячо поддержал его Грамазд Иан. — Мущщине низзя помываться так часто, хозяйка! Это ж можно на ноль смылиться!

Но тетушка была непреклонна:

— Горячей водой с мылом! Я серьезно! Я наберу полное корыто воды и… и привяжу толстую веревку, чтобы вы могли забраться туда и выбраться, но вы у меня вымоетесь дочиста! Я как-никак ве… карга, так что лучше делайте, как я говорю!

— Ох, ну так и бывать… — сдался Явор Заядло. — Ради мал-мал карги мы на любые испыты готовы. Но токо чур-чура не подзыривать, лады?

— Подглядывать?! — Тетушка Вровень указала на дверь в ванную, и палец ее дрожал от возмущения. — Живо мыться!

Тем не менее тетушка подслушивала под дверью. Так уж ведьмы устроены.

Сначала из ванной не доносилось ничего особенного, кроме тихого плеска. Потом раздалось:

— Эй, а оно не так, мерзяво, как я себе кумексал!

— Ах-ха, оченно приятственно…

— Слышь, тут грамазд желтявый уток плюмкает! Эй, ты на кого клюв наставил, чучундра плывучая?!

Послышались водянистый кряк и бульканье — похоже, резиновый утенок пошел на дно.

— Слышь, Явор, надыть и нам таку булькалку дома сооруднуть. Зимами бу сугреваться.

— Ах-ха, а то буранам не полезно пить опосля того, как мы в ихнем пруду купнулись. Больно зырить, как бедолажна скотина потом отплеваться пытается.

— Нае, тык мы разнежимся. Что то за помывка, ежли у тебя лед на балде намерзнуть не успевает, пока плещешься?

— Ты тута кого разнеженкой обозвал?!

Снова раздался плеск, на этот раз уже серьезнее, и из-под двери потекла вода.

Тетушка постучала.

— Вылезайте и вытирайтесь, быстро! — велела она. — Тиффани вернется с минуты на минуту.

Но на самом деле им пришлось ждать Тиффани еще два часа. Тетушка успела так разнервничаться, что ее ожерелья непрерывно звенели.

Она пришла к ведьмовскому ремеслу позже, чем другие. Врожденная двойственность тела давала ей преимущество, но тетушка Вровень никогда не испытывала большого удовольствия от того, что приходится иметь дело с магией. На самом деле многие ведьмы могли прожить всю жизнь и не сотворить ничего откровенно волшебного. Путанки, обереги и ловцы снов не в счет, они относились скорее к прикладным ремеслам, а прочее сводилось к практической медицине, здравому смыслу и умению строго смотреть из-под полей остроконечной шляпы. Ведьма в большой черной шляпе в некотором смысле напоминает полицейского. Люди видят форму, а не того, кто ее носит. Когда по улице бежит свихнувшийся лесоруб, ты не можешь просто отойти в сторонку со словами: «Обратитесь к кому-нибудь другому. Я, знаете ли, больше по части бродячих собак и дорожного движения». Тот, кто носит форменную шляпу, делает то, что необходимо. В этом и состоит его — или ее — работа. Основной закон ведьмовства гласит: «Это твое дело».

К тому времени, когда Тиффани наконец вернулась, тетушка уже превратилась в два комка взвинченных нервов. Она встретила ученицу в дверях, стоя бок о бок с собой и держась за руки, чтобы придать себе уверенности.

— Где ты была, милая? — спросила тетушка.

— Далеко, — сказала Тиффани.

— А что ты там делала?

— Ничего.

— Вижу, ты ходила за покупками?

— Да.

— И с кем же?

— Ни с кем.

Тетушка безнадежно проигрывала.