Шляпка с фруктами

– Может быть, чаю? – предложил хозяин. – Русские все время пьют чай. Или водку. – задумчиво добавил он, и пояснил: – Лет десять назад я ездил в Москву от университета Гумбольта по студенческому обмену и русские традиции знаю…

– Не вздумай соглашаться! – прошипела Лине на ухо Анна. – От тоски засохнем! Был у меня когда-то бойфренд такого же сорта. Часами заставлял слушать оперы Вагнера, еле ноги унесла.

Стремительно всучив очкарику ключи и сдобрив процедуру бесконечными «битте шен» и «данке шен», Лина с Анной выскочили из квартиры.

– Ну и тип! – ворчала Анна, ведя машину. – Терпеть не могу старых холостяков, они похожи на добротную одежду, давно вышедшую из моды…

Неделя до похорон бабушки пролетела стремительно. Все-таки автобусный тур с немцами во Францию – это вам не поездка с потными дачниками в электричке! Минут за десять до отправления автобуса все пассажиры обычно сидели на своих местах, а Лина с Анной, как назло, появлялись за пять. В недавнем гэдээровском прошлом Анна была бойким газетным репортером и привыкла прибегать везде в последнюю минуту. Даже скучная работа секретаршей в издательстве при внезапно нагрянувшем капитализме не смогла испортить ее бесшабашный (разумеется, по немецким меркам) нрав. Дисциплинированные западные бюргеры привычно испепеляли фрау Мюллер красноречивыми взглядами, говорившими примерно следующее: «Понятно, что эта русская так непозволительно легкомысленна, но немка… Типичная «осси», с востока, они все там безалаберные бестолковые и ленивые».

Лишь однажды внимание группы переключилось с подруги «этой русской туристки» на другой предмет. Товарищи по путешествию оживленно хихикали, показывая друг другу глазами на стенку в холле маленького французского отеля и на дворик за окном. Лина тоже изо всех сил вглядывалась и туда, и туда, но ничего интересного так и не увидела.

– Понимаешь, у нас в Германии так не бывает, чтобы картины висели криво, – пояснила Анна. – Кто-то обязательно подошел и поправил бы. Взгляни теперь за окно. Идет дождь, а плетеные кресла остались стоять на улице. У нас это невозможно, поскольку нарушает представление немцев о гармонии.

Бедная Анна! Частенько она вздыхала:

– В Москве по воскресеньям так весело, а у нас, представляешь, целый выходной, с утра до вечера, все берлинцы моют свои машины и чистят квартиры!

– Эх, тебе бы наше веселье! – раздражалась Лина.

Однажды вечером, когда они уселись в отеле у телевизора, Анна задумчиво сказала:

– Хорошо, Лина, что мы с тобой вдвоем путешествуем!

Лина с готовностью кивнула. Еще бы! Ее скромных средств едва ли хватило бы оплатить поездку. Но, оказалось, Анна имела в виду другое. Однажды она уже ездила во Францию, изучать французский методом «погружения». Хозяином маленького домика в Провансе оказался «дедушка партизан», боевитый французский пенсионер с пышными седыми усами. Каждый вечер он заставлял немецкую квартирантку смотреть фильмы, посвященные французскому Сопротивлению, и при этом приговаривал: «Смотри-смотри сюда, немецкая фрау, как наши ваших били!» И это Анне! Ее отца, тогда шестнадцатилетнего мальчишку, фашисты едва не расстреляли в конце войны по подозрению в пособничестве «врагам Рейха»! Герхарда спас лишь юный возраст и глуповатый, как показалось почти побежденным фашистам, вид…

Случалось, глотнув домашнего винца, хозяин смягчался и ворчал: «А ну давай сюда, фрау, свои дурацкие тетрадки! Что там вам задали по французскому?». Наутро в письменной работе Анны, которую она зачитывала в классе, оказывалось больше всего ошибок…

Из каждого крошечного французского городка Анна посылала друзьям и родственникам открытки с шедеврами архитектуры. И неважно было, что через несколько дней они с Линой вернутся в Берлин, что в открытке ничего толком не напишешь… У немцев принято вспоминать о близких людях в каждом путешествии. Постепенно Лина втянулась в эпистолярный марафон и каждый раз приписывала по просьбе Анны в конце послания корявой латиницей: «Привет от Лины», словно дошкольник, чьи печатные буквы будет с умилением разбирать и перечитывать вся родня.

Чем неотвратимей приближался день похорон, тем острее Лина чувствовала себя героиней рассказа Бунина «Господин из Сан-Франциско. Будто она путешествует на лайнере, в трюме которого лежит в гробу тот самый господин, а в салоне тем временем развлекаются веселые пассажиры и танцуют артисты, нанятые развлекать публику. Впрочем, Анна тоже становилась с каждым днем все печальнее. В дивном городке Онфлере, прогуливаясь вечером, они наткнулись на магазин свадебных платьев.

– Знаешь, Лина – сказала она, – я ведь однажды уже покупала свадебное платье. Красного цвета.

– Почему красного? – удивилась Лина.

– Хотелось, чтобы все было необычно и красиво…

– Так ты была замужем? – удивилась Лина снова.

– Я сбегала, – призналась погрустневшая подруга.

– Сбежала, – автоматически поправила Лина. – Но почему?

– Представила, что придется прожить с этим человеком до самой смерти, и решила, пусть лучше пропадет платье, чем жизнь…

– А потом?