Шляпка с перьями

– Вы добры, – сказала она. – Но, в самом деле…

– Вы должны помнить, мисс Грей, – он мягко посмотрел на нее, – вы должны помнить, что вы больше не дочь священника и не гувернантка. Вы – богатая наследница. Вы обладаете определенной властью. Если вы появитесь в Синдоне, дрожа и ожидая упреков за то, каким именно образом добрались, вы быстро обнаружите, что найдутся мужчины – или женщины, – которые охотно начнут распоряжаться вами и вашей жизнью. Ни вы, ни я не сделали ничего плохого, может, только я позволил себе небольшой поцелуй, в чем глубоко раскаиваюсь. Вы не сделали ничего плохого. Будет гораздо лучше для вас появиться в моей карете и в моем сопровождении и доказать кому бы то ни было, что вы – женщина независимого ума и поведения.

– Да, но… – начала она, но остановилась и снова закусила губу. – Вы уверены, что это не будет выглядеть неприлично, сэр? Я, по правде говоря, до этого момента не думала, что путешествовать с вами было неприлично, поскольку меня принудили к этому обстоятельства, и я очень благодарна вам за помощь. Но не будет ли это выглядеть неприлично в глазах других? Моя репутация не будет разрушена? А ваша, сэр? Мне будет очень жаль, если это произойдет.

– Не думаю, мисс Грей, – сказал он. – Сядьте и расслабьтесь. Я настаиваю на своем желании довезти вас до дверей Синдон-Парка и передать с рук на руки поверенному вашего деда или племяннику вашей бабушки. Я не оставлю вас. Я хочу увидеть, как вы войдете в дом и окажетесь, наконец, в безопасности. И у себя дома. – Он позволил себе улыбнуться.

Она больше не говорила об этом, но в ее лице и позе читалось напряжение. Он почти видел, как лихорадочно мечутся ее мысли в поисках спасения.

«Думай, сколько хочешь, Стефани Грей, – произнес он мысленно. – Ерзай, сколько тебе угодно. Я заслужил это удовольствие».

Когда он доберется до Лондона, светские обязанности покажутся ему пресными. Впрочем, у него будет новая любовница, чтобы украсить его жизнь на несколько недель или месяцев. Со временем он может пресытиться ее изобретательным воображением. Но это произойдет не скоро.

Она очень естественно съежилась, когда карета проехала между каменных колонн у ворот и свернула на элегантную подъездную аллею, усаженную липами. Он слышал тяжелое дыхание, с трудом прорывавшееся сквозь ее крепко стиснутые губы.

– Боже мой, – пролепетала она, – сердце так стучит, а руки вспотели и дрожат. – Она подняла руки, показывая. Он видел, что она не играет. – Что они обо мне подумают, когда увидят, как я одета? Когда увидят, что я приехала с вами, а не в карете, которую они выслали за мной? Как вы думаете, они поверят, что я – это я? А если все это окажется ошибкой? Если они не существуют на самом деле? Если они посмотрят на меня и заявят, что никогда не слышали обо мне, и даже имени моего не знают?

Да, она с пользой использует оставшееся время. Думает, как выкрутиться. Готовит отходные пути.

– Не волнуйтесь, – сказал он ей успокаивающе.

– Ох, – ответила она, – вам легко говорить. Ох!

Последнее восклицание вырвалось у нее, словно в агонии. В окне кареты показался дом. Это было изысканной архитектуры строение из серого камня. Его украшали башенки, шпили и колонны, расположенные удивительно гармонично. Дом был больше, чем он ожидал, и роскошный сад находился в отличном состоянии. Когда он посмотрел на Стефани Грей, то увидел в ее глазах ужас.

Он чуть не сдался. Он чуть было не дал знак кучеру поворачивать назад. Он заставит ее сказать настоящий адрес. А потом сделает предложение стать его любовницей. Они смогут обговорить все условия сегодня же вечером, перед отъездом в Лондон. Эта мысль показалась ему крайне соблазнительной.

Но нет. Он должен все увидеть до конца. К тому же, было слишком поздно поворачивать – их уже заметили. Дверь на широком крыльце открылась, и три человека – двое мужчин и женщина – вышли, глядя на подъезжающую карету. Все трое были средних лет и выглядели очень респектабельно.

– О Боже, – взмолилась Стефани Грей. Ее голос прерывался. – Что мне делать? Что сказать?

– Я уверен, – сказал он, и его губы снова изогнулись в усмешке, – что вы подберете самые лучшие слова.

– Вы думаете? – с сомнением произнесла она. – Вы так добры. Но я плохо обращаюсь со словами.

Она что, только что назвала себя плохой лгуньей?

Карета остановилась.

Она не ожидала, что почувствует такой ужас. Ведь на то не было никакой причины. Она же пришла не как просительница или претендентка, подыскивающая место для работы. Ей не нужно производить впечатление. Она пришла потому, что все это принадлежит ей.

Но мысль об этом только вызвала еще одну волну страха.

Какой огромный дом! И какой величественный. Она представляла Синдон-Парк похожим на очень большой деревенский дом, чуть более красивый, чем обычно. Парк казался ей чем-то вроде большого деревенского сада. Она думала, что будет гордиться, обладая таким великолепием.

Но это…

Да, это гораздо больше имения мистера Бернаби. Его дом вместе с садом поместятся в самом крохотном уголке этого парка и даже не будут заметны. Такой дом и парк могли подойти только королю.