Шлюз

Ван Эффен понимал, что несколько сгущает краски, предполагая самое худшее из того, что может произойти, если его друзья-преступники узнают, кто он на самом деле. При этом он сомневался в том, что его могут разоблачить. Но сейчас было уже не до таких мелочей.

- Вы собираетесь гарантировать мою безопасность? Вы гарантируете мою смерть! К полуночи я перейду в мир иной. Подумаешь, одним лейтенантом больше, одним меньше! Велика важность, когда речь идет о соблюдении дурацких правил и инструкций.

Возможно, Жюли и Аннемари сейчас недовольны мною, но они любезно подтвердят, что я сделал все, что было в моих силах, чтобы спасти свою бедную шкуру.

Это, конечно же, самый худший вариант развития событий, и я не намерен в нем участвовать. Я тут поразмыслил во время нашего разговора и кое в чем изменил свое мнение. Вы предлагали два варианта. Один из них заканчивается увольнением, другой - тем, что я сыграю в ящик. Я еще не выжил из ума и думаю, что мне удастся найти работу, где мне не будут угрожать увольнением или смертью. Если вы пришлете одного из ваших ребят на квартиру к Жюли, я передам с ним заявление с просьбой об отставке. Я также отдам ему кассету с записью, сделанной в "Охотничьем роге" сегодня утром. Я надеюсь, что ваши друзья из университета смогут разобраться с ней и с сообщениями, записанными по телефону. Извините, полковник, но у меня нет выбора. Похоже, все возможные варианты исчерпаны. - Ван Эффен положил трубку и убрал аппарат в комод.

Когда Жюли и Аннемари присоединились к лейтенанту в гостиной, он уже сидел, расслабившись, в кресле, скрестив ноги и держа в руке рюмку с джином. Для человека, который только что принял важное решение, ван Эффен выглядел слишком беззаботно.

Жюли спросила:

- Могу я кое-что сказать?

- Конечно. По сравнению с тем, что сказал полковник и что он, несомненно, сейчас думает, твои нападки - это просто мелочи жизни.

Жюли слабо улыбнулась.

- Я еще в здравом уме. Я вовсе не намерена, как это ты галантно выразился минувшим вечером, вмешиваться не в свое дело и давать непрошеные советы. Я прошу прощения за то, что сказала в спальне. Я не знала, в какой сложной ситуации ты оказался. Однако если я повторю, что ты поставил полковника в сложное положение, ты, вероятно, скажешь, что жизнь лейтенанта ничто по сравнению с нежными чувствами полковника. Что ж, я повторяю, что прошу меня извинить, но...

- Жюли!

- Я бы не стала второй раз перед ним извиняться. Я ни на мгновение не поверила, что Питер находятся в очень сложной ситуации. Посмотри, он же с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться! - Аннемари задумчиво посмотрела на лейтенанта.

- Ты что-то не слишком активен. А я-то думала, что ты сюда перешел, чтобы написать заявление об отставке, - заметила Жюли.

Ван Эффен нахмурился, перевел взгляд на середину комнаты и сказал:

- Не помню, чтобы я это говорил.

- Это оттого, что ты и не собирался ничего писать.

- Ну-ну! Мы еще сделаем из тебя леди-детектива! Ты совершенно права, моя дорогая. Я действительно не собирался писать заявление. Как же я могу оставить дядюшку Артура одного бороться с растущей волной преступности в Амстердаме? Он же нуждается во мне!

Аннемари спросила, обращаясь к Жюли:

- Как ты думаешь, если бы я сказала ему, что он последователь Маккиавелли, он бы меня уволил или просто довел до слез?

Ван Эффен отпил немного джину.

- К счастью, я выше этого. А тебе не следует путать маккиавеллизм с дипломатией.

- Ты права, Аннемари. Я прошу прощения. - Жюли посмотрела на брата с оттенком неприязни. - Что ты теперь намерен делать?

- Просто сидеть и ждать.

- Ждать чего?

- Телефонного звонка от полковника.

- От полковника? После того, что ты ему сказал?

- Ты имеешь в виду, после того, что он сказал мне?

- Долго же тебе придется ждать! - убежденно заявила Аннемари.

- Дорогие девочки, или лучше сказать, заблудшие овечки! Грустно, что вы так недооцениваете полковника. Он гораздо проницательнее любой из вас. Де Грааф прекрасно понимает, что счет не в его пользу. А сейчас он не звонит, потому что обдумывает, как ему отступить, сохранив достоинство, или как заключить почетный мир, если хотите. Вот у полковника действительно склад ума, как у Макиавелли. После сорока лет общения с подонками развивается очень своеобразное мышление. Я сказал полковнику, что у меня нет выбора. На то он и де Грааф - тотчас же понял, что это у него нет выбора.

Жюли сказала:

- Раз ты такой умный, ты не возражаешь, если...

- Зачем пытаешься меня задеть? Я же отношусь к тебе неизменно любезно, можно сказать, по-рыцарски...

- Допустим, Так что же, по-твоему, скажет полковник?

- Думаю, что он предоставит мне свободу действий. Назначенный на восемь вечера взрыв состоится.

- Как было бы хорошо, если бы ты хоть раз ошибся, - сказала Жюли. Нет, я не это хотела сказать. Я надеюсь, что ты ошибаешься.

Некоторое время все молчали. Девушки продолжали поглядывать на стоявший на журнальном столике телефон. Лейтенант смотрел куда-то в сторону. Раздался телефонный звонок. Ван Эффен взял трубку.