Шлюз

— Я? — искренне удивился ван Эффен. — Что, по-твоему, я должен теперь делать? Это все полковник…

— Дело не в том, что ты сделал. А в том, чего ты не сделал. — Она положила руки на плечи брата. Голос ее стал совсем тихим. — Ты не видишь.

— Я не вижу? Чего я не вижу? — осторожно спросил ван Эффен.

— Ты просто клоун! — покачала головой Жюли. — В глазах, в лице Аннемари отражается ее сердце. Эта девушка влюблена в тебя.

— Что? Ты с ума сошла! Это чушь!

— Мой любимый, мой умный братец! Можешь мне не верить. Просто предложи ей выйти за тебя. Тебе ничего не стоит получить специальное разрешение — ты его получишь в мгновение ока и к полуночи будешь женат.

Ван Эффен озадаченно посмотрел на сестру.

— Как всегда, почти уверена в своей правоте!

— Нет. Я не почти, я абсолютно уверена.

— Но она меня едва знает.

— Я знаю. Действительно, ты встречался с ней всего лишь… сколько? Двадцать, тридцать раз… — Она покачала головой. — Опытный следователь, автор книг по психологии, человек, которому достаточно одного взгляда, чтобы проникнуть в самые потаенные секреты… Сто процентов теории, нуль практики.

— Тебе хорошо говорить. Ты у нас специалист, даешь советы по поводу семьи и брака! Или по поводу сватовства? Ха! Не меньше шести предложений руки и сердца — а могло бы быть и все двадцать, как я понимаю, — и всем отказ. Да, ты человек опытный.

— Не пытайся сменить тему, — мило улыбнулась ему сестра. — Да, конечно, у меня есть опыт. Но я их не любила. А она тебя очень любит. Хотя я не совсем понимаю почему.

— Выпью-ка я шнапса. — Ван Эффен открыл стоявший рядом буфет.

— Я только что принесла кофе со шнапсом.

— Сначала мне нужен шнапс, потом кофе со шнапсом.

— Может, тебе нужен психиатр? Из-за чего, по-твоему, она расстроилась?

— Просто Аннемари мягкосердечная, вот и все.

— Из вас получится идеальная пара. У нее мягкое сердце. У тебя размягчение мозгов. — Жюли взяла голову брата обеими руками и посмотрела ему в глаза. — Лейтенант-детектив с глазами ястреба. Что тебе нужно, так это очки. Ведь ты не уловил намек? И не раз!

— Какой намек?

— О Господи!

— У тебя усталый взгляд человека, за которым гонятся. Ты сейчас больше похож на преступника, чем на полицейского. Какой намек? Женись на ней! «Я бы не женился на ней, даже если бы она была последней женщиной на земле» — таков должен быть ответ на этот намек. Стандартная реакция, я полагаю, — она снова улыбнулась. — Но ты, конечно, не стандартный!

— Заткнись, а?

— Хорошо мотивированный ответ. — Жюли села и взяла чашку с кофе. Умственная близорукость. Думаю, это неизлечимо.

— Ну, я не знаю. Я уверен, что ты найдешь ответ. — Теперь ван Эффен был самим собой — спокойным, уверенным, слегка расслабившимся. — Я не очень верю докторам из клиник — очень уж они самоуверенны, всегда кажется, что наши проблемы их забавляют, но должен признать, что ты нашла верное средство. Ты излечила меня от малейшего интереса, который я мог бы проявить к этой юной леди. Возможно, ты именно этого и хотела, я не знаю.

Она смотрела на брата, слегка приоткрыв рот. В глазах ее было непонимание.

— И мне вовсе не нужны ни помощь, ни совет, ни сочувствие. И не потому, что они непрошеные и ненужные, а потому что я вполне в состоянии позаботиться о себе без помощи младшей сестрички, которая вмешивается не в свое дело. Пойду проверю, пришел ли охранник.

Он вышел. Жюли молча смотрела ему вслед, не веря своим ушам. Почти тотчас же в комнату вошла Аннемари. Она обратила внимание на обиженное и озадаченное выражение лица подруги. Несколько мгновений Анне-мари внимательно всматривалась в огорченное лицо Жюли, потом поспешила к ней, опустилась на колени у ее стула и спросила:

— Что случилось, Жюли?

Жюли медленно повернула голову.

— Ничего. Ничего не случилось.

— Ничего не случилось? О Господи! Ничего! Сначала я, потом ты. Слезы. И твой взгляд — у тебя в глазах такое горе. — Аннемари обняла ее. Ничего не случилось! Жюли, ты принимаешь меня за идиотку!

— Это я идиотка. Я совершила ошибку.

— Ты? Я не верю. Ошибку? Какую ошибку?

— Я забыла, что Питер не просто мой брат. Он полицейский и, к тому же, преемник полковника. Ты этого не знала, да? — Жюли шмыгнула носом. Это все знают/ В этом году де Грааф должен выйти на пенсию, но он не спешит, потому что Питер и так уже делает большую часть его работы.

— Бог с ним, с полковником! Где этот грубиян? Жюли попыталась улыбнуться.

— Второй раз за сегодняшний вечер его называют грубияном, причем разные девушки. Могу поспорить, что прежде с ним этого не случалось. Он ушел.

— Ушел? Насовсем?

— Нет. Пошел проверить охрану. — Жюли улыбнулась, на этот раз ей это удалось. — У него, должно быть, талант — доводить людей до слез. Хотя я уверена, что мы ему не безразличны.

— У него занятный способ это демонстрировать. А тебе что он сделал, а, Жюли? Что он сказал?

— Ничего не сделал. Ничего не сказал. Это я повела себя бесцеремонно, и брат призвал меня к порядку. Это все.

— Ты же не думаешь, что меня устроит такой ответ?

— Нет, не думаю, моя дорогая. Но не могли бы мы ненадолго оставить эту тему? Пожалуйста!