SHlyapka_Igor_Ne_prosto_rasskazy_Litmir_club_886611_original_9e72a

Действительно, откуда?! Откуда в обыкновенной никелированной железяке столько «съёженности», «сгорбленности», «съуженности»? Будто кто-то только что признался ей: «…милый мой, поднимай выше. Я уже до тайного дослужился. Две звезды имею». Чеховщина какая-то…

А точное время врезалось в память лишь потому, что зазвенел таймер на кухонной плите. Каша готова. С трудом, признаюсь, оторвав заворожённый взгляд от лампы, отправился перемешивать обеденное варево, добавлять соль и оливковое масло. Шёпотом лёгким эхо шагов отдалось от коридорных стен, прошуршало через гостиную и послушно затихло у плиты. Мысли о странном впечатлении уступили яркому, настойчивому запаху варёного гороха и, наконец, переключились к воспоминаниям о рецепте.

Вынул бутылку масла, стал лить в столовую ложку.

А оно льётся… угодливо. Да какого лешего! Нет чтоб медленно или тонкой струйкой. Уж, бог с ним, пусть маслянисто, ласково. Нет! Угодливо льётся масло. Рука невольно дёрнулась, и я прекратил безобразие. Снова наклонил бутылку. То же самое. Поблёскивает, хихикает, словно китаец. Переполнило ложку, закапало в кашу. И тут не настойчиво вовсе, не поспешно или как-нибудь ещё. Угодливо закапало.

Ну всё, хватит. Прихватил щепотку соли и всыпал в кастрюлю. Белые кристаллы полетели так равнодушно, так прямолинейно и безразлично, будто и не слыхали о моём наваждении. Стало чуточку обидно. Приподнял другую щепотку и аккуратно-аккуратно начал сыпать обратно в солонку. Получилось! Всё встало на свои места. Соль явно одумалась и приобрела лёгкий оттенок внимания, затем умиления, а последние крупинки упали, вот ругайте меня, угодливо…

Смирился. Стал перемешивать кашу. В поведении ложки что-то не понравилось мне. Звук. Скрежетание со дна кастрюли. Резковатое. Тревожное. Предупреждающее, как зубы у собаки, которые та показывает, намереваясь укусить. И вспомнил, что по старой ирландской традиции в это время суток кашу ни в коем случае нельзя мешать по часовой стрелке. Начал крутить ложкой в обратном направлении. Звук поменялся. Стал глухим и… да. Угодливым.

И вот что вы себе думаете? Просто так я тут фантазирую? От нечего делать записываю любопытные словечки? Вовсе нет! Прошло несколько минут. А перед глазами ни с того, ни с сего проплыли угодливый изгиб лампы, послушное, как кошка, эхо шагов, угодливое масло, угодливая соль, угодливый скрежет… Может я просто ошалел? Что это? Наваждение? Сумасшествие? Фокус какой-то?

Медленно-медленно, от греха подальше, положил ложку. Отошёл от плиты и сел. Замер.

Сижу. Не знаю, что делать. Но всё яснее и яснее зреет ощущение, что сижу странно. Неуверенно. Угодливо как-то…

 ХОРОШАЯ ПРИВЫЧКА — ЕДИНСТВЕННАЯ  

Наученный горьким опытом, Яков никогда больше не попадается на удочку глупых желаний. Ни за что.

Кто решится ни с того, ни с сего уже на третий день покинуть Флоренцию или Сан-Марино? Какой сумасшедший, лёжа на бескрайнем каталонском пляже, поднимется без повода, отряхнёт с себя золотой песок, запакует вещи и поспешит в аэропорт? Зачем, любуясь на изумительно горячий Пенсильванский закат, вдруг отворачиваться и запираться в номере гостиницы, чтобы на утро убраться из города?

Яша делает это. Регулярно. И вовсе не затем, чтобы его прозвали сумасшедшим.

Он твёрдо знает, что самый коварный и разрушительный враг всякого удовольствия — привычка. Любуясь алой зарёй, задержитесь на лишнюю секунду, пройдитесь повторно по любимым улочкам Рима, вернитесь вновь на берег Женевского озера… Всё. Конец вашим впечатлениям. Один. Один только лишний повторный шаг и ядовитая муть привычки тут же хлынет по венам. Её отрава убьёт ощущение новизны, задушит очарование свежести, истребит естественный, откровенный интерес к окружающему.

С Яшей такое бывало. В молодости, повинуясь бремени воспитания, он любил возвращаться. В те города, те парки, на тот самый берег моря, домой…

И всё потерял. Всё приелось. «Приелось»! Есть ли на белом свете слово более гадкое, чем это.

Яша научился отворачиваться от прекрасного, чтоб сохранить его. Незыблемое правило. Закон восприятия. Что такое привыкание, одному богу известно! Но загадочный демон человеческой психики не выдерживает повторов. Он чувствует их, терпит не долгое время и — бах! — включает режим скуки и равнодушия. Представьте всю глубину отчаяния, когда чарующие виды Вандомской площади, Руанского собора, Сицилийских долин и небоскрёбов Нью-Йорка вдруг теряют свой блеск, восторг и перестают волновать потаённые струны души.

А восхищение, только что ласкавшее взор, уже горчит, как дым пересохшей гаванской сигары… Ужасно!

Наученный опытом, Яша не попадается на удочку обыденности. И знает только один способ делать это. Он — в пути. С отчаянием глядя на людей, которые пренебрегают правилом. Сочувствуя каждому, кто, поддавшись желанию любоваться, не смог вовремя отвести взгляд и бежать, без оглядки бежать прочь. Глупцы! Порой Яше хочется кричать: «Берегитесь! Жизнь дарит вам яркие бриллианты впечатлений, а вы бросаете, топчете их в грязь собственной рутины. Опомнитесь!»