Шмели и термиты

На этот счет высказали свое мнение немецкий ученый В. Вуттель-Реепен и наш соотечественник профессор В. Н. Вагнер.

Хотя оба не раз наблюдали трубачей, но с Гедартом не были согласны.

«Это не более чем «поэтическая легенда о шмеле-будильнике», — решительно заявил Вагнер в лекции, опубликованной впоследствии под несколько витиеватым заглавием «Что такое инстинкт и почему даже у многих зоологов о нем существует лишь весьма смутное представление».

По мнению Вагнера и Буттель-Реепена, к которым присоединились другие авторитетные шмелеведы, трубач проветривает гнездо, или, воспользуемся современным термином, кондиционирует состав воздуха.

В самом деле, в шмелиной общине десятки, а бывает и сотни взрослых фуражиров и гнездовой прислуги; кроме того, в восковых пакетах-боксах развиваются — значит, дышат — десятки яиц и личинок разного возраста, в коконах дозревают куколки. С наступлением темноты население собирается в гнезде. Не удивительно, что к утру воздух здесь насыщается углекислым газом, парами воды, перегревается…

…Итак, появилась третья версия о назначении трубачей. Согласно первой, сигнал подается как утренняя побудка; согласно второй, гудение само по себе ни для чего не требуется, только сопутствует, как мы сказали бы теперь, физзарядке молодых; а затем родилось совершенно новое предположение: может быть, они действительно трубачи, но совсем в другом смысле — служат гнезду как вытяжная труба для вентиляции?

Именно тут частное наблюдение, которое не сразу удостоилось признания, вышло за пределы энтомологии, вызвало неожиданный резонанс в области, далекой от науки и представляющей явление высокого искусства.

История эта так любопытна, что о ней стоит сказать.

Статьи о шмелях-трубачах печатались в природоведческих журналах в конце минувшего столетия, когда Михаил Николаевич Римский-Корсаков был еще юношей. Правда, интересы и жизненное призвание его как энтомолога уже вполне ясно определились. С детства ненасытно коллекционировал он и наблюдал насекомых, конспектировал публикуемые на русском и иностранных языках сочинения, искренне радовался, знакомя родителей и друзей с первыми собственными маленькими открытиями, торжествовал, когда ему удавалось посвящать профанов, даже не подозревающих о своем невежестве, в тайны мира насекомых.

И тогда же, летом 1899 года, его отец, знаменитый композитор Николай Андреевич, с увлечением писал в Вечаше знаменитую «Сказку о царе Салтане».

Работа шла на редкость успешно.

«Сочинять здесь очень удобно. Глушь, никого посторонних; прекрасное место: чудесный двухсотлетний огромный сад, большое озеро. В саду притон певчих птиц», — восторгался он.

Но старые сады заселены, как известно, не одними певчими птицами. Отсюда и родилась интересная для нашей темы серия заметок в «Записных книжках» композитора:

Мошкара гудит на фа диез,
Пчелы на си,
Жуки на ре,
Шмели на до или до диез…

Последняя запись и выросла в музыкальную картинку, которая, став в переложении для разных инструментов концертной пьесой, всемирно известна сейчас как «Полет шмеля».

Этот маленький звукопортрет был чрезвычайно дорог автору. О четырехкрылом действующем лице оперы он не раз говорил с близкими, писал друзьям, подробно объяснялся с режиссером. А письмо жене о предстоящей премьере закончил просьбой: «Мишу уговори». В этой короткой, будто на полуслове оборванной просьбе уговорить увлеченного энтомологией сына посетить первое представление, скрыт, похоже, ключ ко всей истории.

Занятия сына не прошли мимо отца и по-своему отразились в опере-сказке, а записанное композитором гудение шмеля подсказало сыну, как облегчить поиск гнезд этих насекомых.

Любому начинающему советскому натуралисту известно пособие «Зоологические экскурсии» (один из авторов книги — М. Н. Римский-Корсаков). Здесь, в его справке о шмелях, между прочим, можно прочитать:

«Когда мы увидим, что шмели один за другим прилетают к одному месту или вылетают оттуда, то следует осторожно потревожить почву в предполагаемом месте входа в гнездо. Если шмели начнут появляться из земли, а кроме того, мы услышим, нагнувшись к земле, глухое жужжание, то можно приступить к рытью гнезда…»

В «Зоологических экскурсиях» прямо сказано, что найти гнездо шмелей трудновато. Еще труднее, разумеется, услышать сигнал трубача. Его утреннюю или ночную песнь удается слышать не каждому натуралисту-шмелеведу. Потому-то в статье о шмелях, написанной для энциклопедии Граната, М. Н. Римский-Корсаков упомянул и о трубачах, и о Гедарте, и о Хоффере…

…Американец Отто Плате изучал шмелей полтора десятка лет и каждую весну поселял между рамами северных и южных окон своей лаборатории десятки шмелих-основательниц, а позже, летом, и целые выкопанные им гнезда. В его руках, перед его глазами перебывали сотни семей. Наблюдая за их жизнью, он пришел к выводу, что повинность трубача несет в гнезде чаще всего один и тот же шмель. Другой приходит ему на смену только после того, как первый почему-либо исчез.

Но это знал уже и Хоффер.