Шмели и термиты

Но может быть, царица термитов обладает той же особенностью, что и самки кочевых муравьев? У муравьев рода Эцитон кладка яиц происходит только на привалах, причем муравьи усиленно раскармливают здесь самку — ее брюшко разбухает до огромных размеров. Позже, когда приближается пора походов, самке перестают скармливать пищу, специально предназначенную для периода, когда откладываются яйца, и ее брюшко так быстро и резко уменьшается, что царица муравьиных амазонок вновь становится вполне подвижной и может опять отправляться в поход.

Если бы брюшко царицы Термес так же быстро, как у муравьев, уменьшалось в размерах, а какой-нибудь ход из камеры хотя бы частично расширялся, то ничего невероятного не было бы в предположении, что резиденция родительской пары в термитнике переносится с места на место.

Но вполне возможно, что загадка решается гораздо проще: по мере того как царица увеличивается в размерах, термиты расширяют царскую камеру, выгрызая ее изнутри.

Круглые сутки бурлит жизнь в обиталище родительской пары. По ходам, ведущим к нему, отовсюду движутся цепи рабочих, перемещающихся по лабиринтам коридоров и попадающих, в конце концов, в камеру, где они вливаются в свиту, окружающую самку и самца. Описываемое здесь перемещение к центру стоило бы назвать центростремительным, будь оно выражено более отчетливо. Но простым наблюдением в нем невозможно обнаружить ни стремительности, ни хотя бы смутно сказывающегося стремления; истинный его характер проявляется лишь в конечном счете.

В то же время другое и тоже постоянное течение, на этот раз идущее от царицы, берет начало в камере. Рабочие, покидающие свиту, раньше или позже уходят из камеры, просачиваясь сквозь узкие ходы. Отсюда они постепенно передвигаются дальше и дальше от царицы. Это течение вернее всего было бы назвать центробежным, конечно тоже с оговорками. С оговорками, потому что и бег от центра к окраинам отнюдь не прямолинеен, но скрыт в запутанной массе различных отклонений от конечной цели, хотя цели в настоящем смысле слова здесь тоже не существует. Тем не менее, если не лениться смотреть за мечеными изнутри термитами, становится ясно, что они, чем больше прошло времени, тем дальше оказываются от царской камеры, тем ближе к окраинам гнезда.

Таким образом ячейка родительской пары представляет в некотором смысле средоточие, конец и начало, устье и исток, двух идущих в противоположных направлениях передвижек термитов.

Здесь бьет пульс жизни всего гнезда.

Попавшие в камеру рабочие термиты кормят самку и самца, облизывают и очищают их, занимают на какое-то время свои места в свите.

Движимые этой потребностью, они как магнитом стягивались сюда из самых дальних углов гнезда, с самых глухих дорог и перекрестков. Здесь, отдав родоначальникам семьи издалека принесенный корм, едва прикоснувшись к усикам царицы или царя или облизав их, выпив каплю выделений с их тела, рабочие термиты приобретают новый, противоположный заряд, новую потребность, которая настойчиво выталкивает, гонит их отсюда дальше и вверх. Послушные новому зову, они уходят, унося на усиках след прикосновения, а в зобике вожделенную микроскопическую каплю, слизанную с тела обитателей родительской камеры, а то и сжимая в жвалах свежеотложенное яйцо — зародыш будущего нового члена семьи.

Из всех закоулков гнезда доставляется родительской паре пища, созревшая в теле взрослых рабочих термитов. Богатый корм получают от рабочих термитов также и растущие в семье длиннокрылые и короткокрылые, которым в будущем, может быть, тоже придется — это не исключено — стать родоначальниками общин.

Если так случится, эти насекомые превратятся в столь же ненасытных пожирателей корма, как и настоящая царская пара.

А они действительно не устают глотать корм. Особенно много его потребляют самки. Поглощаемая царицами пища с поразительной быстротой превращается в их теле в беспрерывно выделяемые яйца. Со временем из этих яиц вырастает замена старым, отжившим свой век, погибшим от разных причин термитам. Поэтому-то два потока насекомых — вливающийся в царскую ячейку и изливающийся из нее — делают камеру с родительской парой внутренней точкой роста, глубинным узлом кущения, жизненным центром семьи.

Здесь восстанавливается и умножается число обитателей гнезда, постоянно обновляется и омолаживается состав семьи, поддерживаются сила и жизненность термитника.

Поэтому-то сердцевина гнезда постоянно охраняется от чьих бы то ни было вторжений. Обычно, если в вершине купола, или да его склонах, или, наконец, где-нибудь на поверхности почвы, окружающей холмик, каким бы то ни было путем возникнет пусть даже совсем небольшой пролом, щелочка, то это место тут же закроет своей большой прочной головой солдат и будет так стоять, пока рабочие термиты не приведут все в порядок. Если же разрушения велики, если произошел большой обвал кровли в ход головой не закрыть, то находящиеся поблизости солдаты тотчас подают сигнал тревоги. Его в то же мгновение подхватывают и повторяют другие.