Шмяк!

– Э… я просто пошутил, мисс…

– Ничего смешного не вижу, – ласково сказала Салли. – Я люблю чеснок. Обожаю чеснок. А вы?

– Э… да, – горестно ответил Фитли.

– Прекрасно, – сказала Салли.

Стремительным движением, от которого Фитли вздрогнул, она сунула головку чеснока в рот и с хрустом раскусила. Это был единственный звук, пронесшийся по комнате.

Салли сглотнула.

– Ну надо же, совсем забыла поделиться, констебль, – сказала она, протягивая вторую головку. – Это вам…

В раздевалке послышался смех. Компания стражников ничем не отличается от любой другой. Шутка вышла боком самому же шутнику, и стало еще смешнее. Это же просто розыгрыш, никто никому не желает зла, правда?

– Давай, Фитли, – сказали из толпы. – Все по-честному. Она съела свою долю.

Кто-то другой, как всегда бывает, начал хлопать в ладоши и восклицать: «Ешь! Ешь! Ешь!» Остальные подхватили, вдохновленные тем, что Фитли густо покраснел.

– Ешь, ешь, ешь, ешь, ешь, ешь, ешь, ешь!

Фитли, у которого не осталось выбора, схватил головку чеснока, сунул в рот и, под аккомпанемент одобрительных возгласов, раскусил. В ту же секунду Салли увидела, как глаза у него полезли на лоб.

– Младший констебль Хампединг?

Она обернулась. В дверях стоял мужчина, сложенный как молодой бог[6]. Его нагрудник, в отличие от доспехов других стражников, сиял, а на кольчуге почти не было ржавчины.

– Все в порядке? – Он посмотрел на Фитли, который стоял на коленях, выплевывая чеснок, но как будто не заметил ничего странного.

– Э… да, сэр, – озадаченно ответила Салли.

Фитли вырвало.

– Мы уже встречались. Меня зовут капитан Моркоу. Пройдемте со мной, пожалуйста.

В кабинете Моркоу спросил:

– Итак, младший констебль, вы ведь приготовили головку чеснока заранее? И не надо так смотреть, сегодня на углу как раз стояла тележка с овощами. Нетрудно догадаться.

– Э… сержант Ангва меня предупредила.

– И?

– И я сделала головку чеснока из редиски, сэр.

– А та, что вы дали Фитли?

– Она тоже из редиски. Я стараюсь не притрагиваться к чесноку, сэр, – сказала Салли.

Ох, боги, он действительно красив…

– Правда? Из обыкновенной редиски? Но, если не ошибаюсь, Фитли стошнило…

– Я воткнула в нее несколько семян жгучего перца, – призналась Салли. – Примерно штук тридцать…

– Да? И зачем?

– Да так, сэр, – ответила Салли – воплощенная невинность. – Шутки ради. Чтобы посмеяться. Я никому не желаю зла.

Капитан задумался.

– Ладно, забудем, – сказал он. – Кстати, младший констебль, вы когда-нибудь видели трупы?

Салли помедлила, стараясь понять, серьезно ли он говорит.

Моркоу говорил серьезно.

– Строго говоря, нет, сэр, – ответила она.

Ваймс весь день сходил с ума. На него обрушилась бумажная работа. Бумаги никогда не заканчивались. И подносы были лишь каплей в море. Бумаги самым отвратительным образом громоздились вдоль стены, сливаясь в сплошную массу[7]. Ваймс знал, что неизбежно придется ими заняться. Ордеры, досье, уведомления, документы на подпись… все, что делало Стражу правоохранительной структурой, а не просто кучкой громил с инквизиторскими наклонностями. Бумаги… Их было много, и на всех должна была стоять подпись Ваймса.

Ваймс подписал рапорт об арестах, рапорт о происшествиях и даже отчет о пропавшем имуществе. Отчет о пропажах! В старые добрые времена Стража не знала ничего подобного. Если кто-нибудь приходил с жалобой на исчезновение какой-нибудь мелочи, достаточно было перевернуть Шнобби Шноббса вверх ногами и подобрать то, что выпало.

Но теперь Ваймс не знал лично и половины стражников, принятых на службу. Не знал их достоинства и недостатки, не знал крошечных сигналов, способных подсказать, когда они лгут, а когда напуганы до чертиков… Стража перестала принадлежать ему. Она стала городской Стражей. Ваймс всего лишь осуществлял руководство.

Он просмотрел рапорты дежурных и патрульных, список взявших отгул по болезни, дисциплинарный рапорт, отчет о мелких расходах…

– Динь-дилинь-дилинь-динь!

Ваймс бросил бес-органайзер на стол и схватил небольшую буханку гномьего хлеба, которая вот уже несколько лет служила ему пресс-папье.

– Выключись или умри! – прорычал он.

– Так-так, я вижу, ты слегка не в духе, – сказал бесенок, глядя на нависшую над ним угрозу, – но, может быть, взглянешь на вещи с моей точки зрения? Это моя работа. Ничего не поделаешь. Я существую, следовательно, я мыслю. И, по-моему, мы могли бы отлично поладить, если бы только ты прочитал инструкцию… нет, пожалуйста, не надо! Я правда могу тебе помочь!

Ваймс помедлил, задержав буханку в воздухе, потом осторожно отложил ее.

– Как именно? – поинтересовался он.

– Ты считаешь с ошибками, – сказал бесенок. – Не всегда сносишь десятки.

– Откуда ты знаешь? – спросил Ваймс.

– Ты бормочешь под нос.

– Ты подслушиваешь?!

– Это моя работа! Я не могу взять и отключить уши! Я обязан слушать! Иначе как я узнаю про важную встречу?

Ваймс взял отчет о мелких расходах и взглянул на хаотичные колонки цифр. Он с детства гордился умением решать так называемые «примерчики». Да, он знал, что соображает туго, но все-таки некий итог получался…

– Думаешь, ты справишься лучше? – спросил он.