Шмяк

Штукатурка на противоположной стене была потрескавшаяся, зеленая от сырости, увешанная старой пыльной паутиной. Кто-то, впрочем, так глубоко нацарапал на ней некий знак, что местами она отлетела. Это тоже был кружок, на сей раз с двумя диагональными линиями поперек. В знаке ощущалось некое волнение. Отнюдь не то, чего ожидаешь от гномов.

— Отлично держитесь, сэр, — сказала Ангва. — Вы, конечно, поняли, что это намеренная неучтивость.

— Грубость не противозаконна, сержант. — Ваймс надвинул шлем на глаза и уселся поудобнее.

«Вот мелкие сукины дети! Вздумали валять дурака! Думают меня разозлить, да? Скрыть все от Стражи? В Анк-Морпорке нет запретных территорий. И я уж позабочусь, чтоб они это поняли. О да».

В городе в последнее время становилось все больше и больше глубинных гномов, хотя они редко выходили за пределы гномьих кварталов. В любом случае сами они не показывались на глаза — прохожие видели только пыльные черные носилки, которые тащили через толпу четверо обычных гномов. В занавесях носилок не было отверстий; решительно ничего во внешнем мире не могло заинтересовать глубинного гнома.

Городские гномы относились к ним с благоговением и одновременно с толикой смущения, как к уважаемому, но слегка сдвинутому по фазе родственнику. Потому что в голове у каждого городского гнома звучал тихий голос, который говорил: «Ты должен жить в шахте, ты должен работать в горах, ты должен остерегаться дневного света, ты должен быть настоящим гномом». Иными словами, тебе нельзя работать на красильной фабрике твоего дядюшки на улице Сестричек Долли. Ну а раз ты там все-таки работаешь, то, по крайней мере, попытайся мыслить как настоящий гном. В том числе это значит, что тобой должен руководить граг, самый настоящий гном, который живет в пещере, глубоко под землей, и никогда не видит солнца. Где-то там, в темноте, обитает подлинная гномья суть. Глубинные гномы постигли ее, и они могут направить тебя на путь истинный…

Ваймс не возражал. Гномья премудрость по части здравого смысла не уступала человеческим верованиям, и большинство гномов были образцовыми гражданами, хоть и в масштабе один к трем.

Но счесть убийство — внутрисемейным делом?! Со Стражей такое не пройдет.

Через десять минут дверь отперли, и вошел еще один гном — типичный городской гном, с точки зрения Ваймса. Но в добавление к шлему, кожаной куртке, кольчуге, боевому топору и рабочей кирке он еще держал шипастую дубину. На нем тоже был черный пояс. Гном казался встревоженным.

— Командор Ваймс! У меня просто нет слов! Прошу прощения за то, как с вами обошлись!

«Да уж».

Вслух Ваймс сказал:

— Кто вы такой?

— Опять-таки прошу прощения. Меня зовут Мудрошлем. Я… скажем так, «дневное лицо» грага Бедролома. Я занимаюсь делами, которые требуют появления на поверхности. Пожалуйста, пройдемте в мой кабинет.

Он зарысил прочь, предоставив Ваймсу и Ангве следовать за ним.

Кабинет находился внизу, в каменном подвале. Он выглядел довольно уютно. Мешки и ящики были свалены у одной стены. В пещерах, в конце концов, мало еды; простая жизнь глубинных гномов текла гладко благодаря довольно непростым усилиям множества обитателей поверхности. Мудрошлем мало чем отличался от слуги, для которого главное — удостовериться, что хозяева сыты, хотя, вероятно, он и полагал, что выполняет куда более важные обязанности. За занавеской в углу, скорее всего, пряталась кровать. Гномы не приучены к роскоши.

Стол был завален бумагами. Рядом, на маленьком столике, лежала восьмиугольная игральная доска, уставленная маленькими фигурками. Ваймс вздохнул. Он ненавидел настольные игры. По сравнению с ними реальный мир выглядел таким незатейливым.

— Вы играете, командор? — спросил Мудрошлем с ненасытным выражением подлинного энтузиаста. Ваймс знал таких. Выкажи интерес из вежливости — и застрянешь на весь вечер.

— Патриций Ветинари играет. А я никогда не увлекался, — сказал Ваймс.[4] — Кстати, Мудрошлем — необычная фамилия для гнома. Вы, случайно, не родня Мудрошлемам из Сального проезда?

Он всего лишь намеревался разбить лед добродушной репликой, но с тем же успехом мог непристойно выругаться. Мудрошлем потупился и забормотал:

— Э… да… но для грага… даже для новичка… все гномы — его семья… Это не… честное слово…

Он замолк, и тут у него в мозгу, видимо, что-то щелкнуло. Он бодро поднял глаза.

— Хотите кофе? Сейчас принесу.

Ваймс открыл рот, чтобы отказаться, но не стал. Гномы варят хороший кофе, и из соседней комнаты уже доносился аромат. И потом, тревога, которую излучал Мудрошлем, наводила на мысль, что гном сегодня уже потребил немало кофеина. Если поощрить его выпить еще, хуже не будет. Ваймс внушал подчиненным: люди всегда волнуются в присутствии стражника, который знает свое дело, и тот, у кого нервы не в порядке, наверняка сболтнет лишнее.

Пока гнома не было, Ваймс окинул комнату взглядом и увидел слова «Энциклопедия „Кумской битвы“» на корешке книги, наполовину скрытой под бумагами.