Шмуц

Сэм «не выбирает» не случайно, а специально. Один раз Рейзл случайно задела рукой титте кузины Эсти. Ощущение пробежалось по ее пальцам и ушло в позвоночник – по ней будто разлилось тепло, как если бы она проглотила ложку супа.

Это было в августе, несколько лет назад, когда Рейзл и Гитти гостили у кузенов в Катскильских горах. Семь кузин, все в одной спальне с тремя двухъярусными кроватями и надувным матрасом на полу. Рейзл спала на нижнем ярусе, под кузиной Эсти, цафтиг девочкой с круглыми щеками и блестящими светлыми волосами. Рейзл казалось, что ее рыжие волосы не так сильно выделялись на фоне золотых кудрей Эсти, поэтому она старалась держаться рядом с кузиной. Ей нравилось, как кузина Эсти поет, ее звонкий смех, который могла вызвать любая мелочь вроде приземления стрекозы на песок, когда они ездили отдыхать у озера, которое все называли Хасидским озером, с огороженной зоной для женщин. Девочкам запрещалось уходить далеко, но даже со всеми правилами, даже без возможности поплавать они ужасно радовались и громко кричали. Было так приятно помочить ноги, охладиться на несколько секунд. Когда настало время уходить, девочки надели ботинки на мокрые ноги и пошли, оставляя за собой мокрые пятна. В общей комнате, где все девочки жили вместе, Эсти напевала себе под нос песни с утренних молитв, и, когда она стащила мокрую кофту через голову, Рейзл, повернувшаяся, чтобы взять полотенце, коснулась титте Эсти. Это было случайно, но случайность не сделала прикосновение ненастоящим: ощущение чего-то круглого, небольшой узелок соска. Рейзл ничего не сказала, просто сделала вид, что этого не было, но в тот момент она лишилась дыхания. Чувствуя головокружение, она опустилась на пол на корточки, молясь, чтобы Эсти не разозлилась, и открыла чемодан, лежавший под кроватью, будто чтобы что-то оттуда достать, хотя чемодан был пустой.

Рейзл снизу искоса посмотрела на Эсти. На тяжелую пару ее титтес.

Эсти не разозлилась, не перестала дышать. Она напевала «Ми кимойху?» – «Кто подобен Тебе, а-Шем?»[63] – и готовилась идти в душ как ни в чем не бывало. Наконец она обернулась в халат и собрала спутавшиеся, потемневшие от воды волосы. С кончиков капала озерная вода.

Вдруг Эсти перестала петь.

– Чего ты ищешь? – спросила она у Рейзл. – Почему не переодеваешься? От тебя пол мокнет.

Эсти подняла одну ногу, потом другую. С них капала вода.

Вокруг Рейзл образовалась лужа – вода стекла с ее юбки. Она поспешно захлопнула чемодан и встала.

– Одежду, – пробормотала она.

– Ты же все сюда разложила, – сказала Эсти, засмеявшись, указывая на комод.

– Их хоб фаргессен, – сказала Рейзл. И это не ложь, что она забыла, потому что, стоя рядом с Эсти, она забыла, где она, забыла все на свете, кроме Эсти.

* * *

Это было последнее лето, когда Рейзл спала в одной комнате с Эсти. В следующем году Эсти уехала в семинарию, а потом – вышла замуж. Сейчас она живет с мужем в Монси. Рейзл почти не думает об Эсти, только изредка, когда мами сообщает им счастливые новости о том, что у нее родился ребенок. Таких случаев было уже три.

* * *

Спарк вернулась со своей колой. Рейзл представляет, как Сэм трогает титтес Спарк, как она дотронулась до Эсти, но не случайно, и они не делают вид, что этого не было. Сэм что-то шепчет, мягко дыша, ее губы всего в паре сантиметров от лица Спарк; это даже более лично, чем поцелуй, и происходит это посреди кафетерия, где десятки людей разговаривают и гремят пластиковыми подносами. Рейзл не отрывает взгляда от губ Сэм. Рейзл никогда никому ничего не шептала, не считая молитв, когда она шепчет целенаправленно, чтобы ее услышал один а-Шем. Кто подобен Тебе? Ей хочется, чтобы а-Шем чувствовал, что в ее сердце, ей хочется, чтобы Он мог ей ответить. Но а-Шем не отвечает.

Видеть, как Сэм и Спарк обнимаются и что-то шепчут друг другу, – все равно что смотреть порно. Рейзл с тем же успехом могла бы быть где-то далеко, в другой комнате, в другом здании, могла бы смотреть на них через экран, потому что они сейчас в своем отдельном мире; в отличие от людей в порно они забыли, что она здесь.

Какой сегодня день

Просыпаясь, Рейзл не понимает, какой сегодня день. Она толком не спала. Несколько раз она проваливалась в сон, пока видео все еще играло. Ее веки отказывались отзываться, даже несмотря на то что в ее клиторе еще оставалось какое-то напряжение и она знала, что сразу же взмокнет, если потрогает себя. Но ее пальцы отказывались работать, тяжелые, как ее веки. Так она проспала час, может, два. Звонит будильник, хотя она не помнит, чтобы его заводила. Она опускает пятки на пол, по привычке благодарит а-Шема за то, что вернул ее душу, и произносит молитву после туалета, тоже по привычке. Утренние молитвы она произносит только губами, вместе с Гитти, пока они одеваются. Рейзл крепко себя обнимает, чтобы не упасть во время Шмонэ-Эсрэ[64], но в конце молитвы она не может сказать псалом на день – потому что не знает, какой сегодня день.

Гитти говорит Рейзл, что она выглядит ужасно.