Шнифер

Янис вытянул одну сигарету и склонился к столь же любезно предложенному сокамерником огоньку зажигалки.

— Да ты не переживай так. Слышишь, брат? Если на понт взяли, у них против тебя реально ничего нет. Подержат пару деньков и отпустят. Они же на что надеются? Авось, ты по дурочке проговоришься. А ты молчи, будто воды в рот набрал. Верняк, отпустят! Не дрейфь, — мужчина с наслаждением затянулся и медленно, смакуя, выпустил дым из легких. — Кстати, Кисель, — худощавый протянул Янису костлявую кисть.

— Янис.

Подручный Мелихова медленно повернул голову в сторону собеседника, но руки не подал.

— Да нет у этого опера против меня ничего, понимаешь? Нет. Я не запалился. Ни разу, — Янис встал с нар и принялся нервно ходить по камере. — А если что, у Мелихова такие связи! Выкрутимся. Не впервой уже.

— У Мелихова? — Кисель с неподдельным удивлением посмотрел на собеседника. — Ты с Геннадием Геннадьевичем корешишься?

Янис резко остановился и первый раз за все время общения посмотрел на сокамерника. Кисель был среднего роста. На вид ему было сорок пять. Хотя ссутулившиеся плечи и паутина морщин вокруг глаз делали его старше.

— А ты сам-то тут что делаешь? — не отвечая на поставленный вопрос, поинтересовался Янис.

— То же, что и ты. Только мне мокрое дело хотели пришить. Но у них против меня никаких доказательств. Не такой я лох. Не первый раз замужем, как говорится, — Кисель коротко рассмеялся. — Я, конечно, между нами говоря, за душой кое-что имею. Но хрен они меня за жабры возьмут.

Янис сел рядом с Киселем. Тот, убедившись, что его слушают, продолжил:

— С напарником дело у нас на двоих было. Тачки гоняли с Севера. На пахана, естественно. Но, понятно же, кое-что и для себя везешь. Калым должен быть. Ну, и кореш мой зарвался, на себя стал одеяло тянуть. А не отдашь долю свою, пахану, говорит, заложу, что левый товар на его фурах гонишь. Я его и решил поучить мальца. Думаю, перышком его пощекочу. Ну, типа стариной тряхну. Я в свое время за это перо всю молодость отсидел на нарах. Но тогда отмазаться удалось. А то бы на пожизненный загремел. Короче, он возьми да и кони брось. Кто же знал, что так получится? Квалификацию я, видать, потерял.

— Свидетелей не было? — Янис бросил на пол недокуренную сигарету и затушил ее ботинком.

— Нет. Если бы были, я бы здесь не сидел с тобой. А так завтра отпустят. Стопудово.

— Завтра? — взгляд Яниса устремился на сокамерника. — Слушай, Кисель, маляву передашь Мелихову?

— Не вопрос, — собеседник, последовав примеру Яниса, бросил на пол сигарету, затем слез с нар и раздавил ее ботинком. — Если у тебя Мелихов в друзьях, он тебя отмажет. Верняк!

— Да и нет у них ничего против меня, я же говорю! — взорвался Янис. Он вновь спрыгнул с нар и заходил взад-вперед. — У Мелихова, правда, последнее время чердак уносит. Это бывает. Да… Но он же понимает: если что, я молчать не стану. Я и его за собой потяну.

— Ты, видать, с ним тесно был связан, — Кисель, не спуская с Яниса глаз, следил за его перемещениями по камере.

— За безопасность я у него отвечаю. Но это только так, типа для названия. А на самом деле он на меня все свалил. Я все и делал. Статуэтку потеряли — я ищи. Баба сбежала — я этим занимался. Казино его же человек обчистил, а я разруливай! Но я не запалился даже нигде! Врубаешься? — Янис распалялся все больше и больше. — Нет у Чертышного никаких доказательств. Блефует, сука! Статуэтку эту поганую я не крал. Руки у меня чистые. Я даже не заказывал ее. Мелихов сам все переговоры с исполнителями вел. Сандаев?! А ты докажи, что это я его с балкона кидал. У меня «быки» для этого есть. Я своих отпечатков нигде не оставлял. Никто не докажет это. Оружия у меня нет. Я от него чисто избавился. Не мальчик. Дружок его, которого мы спалили?.. Это да… Но опять же недоказуемо, что я. А то, что мы Платона накрыли, так это больше к Мелихову вопросы должны быть. Все знают, что Платон шулером был. А я по казино нигде не прохожу.

Кисель усмехнулся.

— Да я в сравнении с тобой — младенец невинный, — он отодвинулся к краю нар, освобождая место для сокамерника. — В наши времена, если бы я столько наделать успел, меня бы точно упекли на всю жизнь.

— А ты пойди, докажи, что это я Платона уложил. Свидетелей нет. Кто докажет, что это я стрелял? Правильно?

— У тебя бумага-то для малявы есть? — поинтересовался собеседник.

— На пачке на твоей накарябаю, — Янис присел рядом с Киселем.

— А тут и карандашик такие же, как мы с тобой, горемыки припрятали.

Кисель сполз с нар и направился в дальний угол камеры. Рядом с дверью он присел на колени и вынул из стены небольшой кусок штукатурки. Из-под нее торчал огрызок карандаша.

— На, пиши, — Кисель приблизился к Янису и протянул ему карандаш.

— Сигареты давай, — Янис выставил перед собой раскрытую ладонь.

Кисель вынул из пачки оставшиеся несколько сигарет и протянул пачку Янису. Сунув одну сигарету за ухо, он аккуратно положил остальные на нары.

— Курить захочешь — возьмешь.

Кисель прошелся по камере и остановился под высокой зарешеченной амбразурой у самого потолка.