«Шоа» во Львове

Кто-то метко подметил, что общественно-политическая жизнь трех общин довоенного Львова — польской, украинской и еврейской — напоминали орбиты удаленных планет, которые очень редко между собой пересекались. Относительно взаимоотношений украинской и еврейской общин такое образное сравнение было, к сожалению, более чем метким. На неприглядное положение этих взаимоотношений влияли различные факторы, но самой главной причиной была сознательная отчужденность самих евреев от безгосударственного, угнетенного украинства. Безразличие, за которым пряталось неуважение к украинству, ярко проявлялось в игнорировании евреями украинского языка. Нежелание усвоить язык окружающих людей потянуло за собой нежелание иметь культурно-политические связи с местным населением. По свидетельству известной общественно-политической деятельницы Милены Рудницкой (еврейки по матери), оба общества, украинское и еврейское, в предвоенный период жили своей отдельной жизнью, отделенной стеной взаимных недовольств. Хоть как это не удивительно, даже политические деятели, депутаты польского сейма, которые работали в Варшаве, не поддерживали во Львове ни политических, ни дружеских взаимоотношений. В драматическое время Катастрофы такая близорукая позиция принесла свои горькие плоды как для одних, так и для других. Еще сохранялись этнические стереотипы, по которым еврей выступал в образе подпанка-угнетателя и эксплуататора, а у евреев украинец — в образе пьяницы и безжалостного погромщика.

Наверно, ничто так не вредило (и  вредит поныне) украинско-еврейским взаимоотношениям, как языковая проблема. Ассимиляторы Москвы и Варшавы постоянно пытались лишить украинцев родного языка — основного идентификационного признака, а это значило, что ставится под сомнение само право на существование украинского этноса, который количественно не уступал французам или англичанам. Борьба за сохранение украинского языка стала борьбой за сохранение существования народа. Складывалось впечатление, что еврейское общество, в лучшем случае, не видит этой борьбы или открыто встает на сторону ассимиляторов. По итогам последней переписи 2001 года, свыше 80 % евреев родным признали русский язык. По переписи 1900 года евреи Галиции своим разговорным языком считали: польский — 76 %, немецкий — 17 % и чуть 5 % — украинский. Спустя процент украиноязычных евреев еще снизился. Известно, что евреи общаются на языке населения, среди которого живут. Однако на украинских землях они пользовались языком и культурой господствующих народов, которых украинское население считало оккупантами. На восточно-украинских землях это был русский язык, в Галиции — польский, на Буковине — отчасти немецкий, отчасти румынский, а в Закарпатье — венгерский языки.

У галичан, которые изо всех сил боролись с притеснениями родного языка, такое отношение «домашних» евреев вызвало раздражение и чувство оскорбленности. Евреев часто считали пособниками оккупантов, хотя наивно было требовать, чтобы они встали наперекор государственной ассимиляционной политике и начала ориентироваться на бесправный язык угнетаемого безгосударственного народа. Знание украинского языка у большинства львовских евреев ограничивалось тем мизерным набором слов, которые были необходимы для базара. Но иногда были и исключения.

Сразу за Оперным театром, там, где сейчас торговый центр «Добробут (Благосостояние)», раньше находился главный городской рынок — Краковский. С западной стороны к рынку прилегал квартал старых непривлекательных домов, расположенных так тесно, что образовались узкие улочки. Война и время разрушили около трети из них, правда, без ощутимой утраты для красоты львовской архитектуры. Первые этажи тут занимали, вплотную один к другому, небольшие мануфактурные магазины, товар в которых предназначался, главным образом, для сельского потребителя.