«Шоа» во Львове

Лежу под водой, однако отчетливо слышу, что делается вокруг. Солдаты поужинали и уселись возле костра покурить. А я лежу на дне пруда и замерзаю. И еще эти проклятые пиявки кружат около лица. Наступил вечер, солдаты разговаривают и, как назло, долго не ложатся спать. А меня от холода начала пронимать дрожь. Почти пол ночи пришлось пролежать в воде, только где-то под утро выбрался из пруда и крадучись отползти. Тело полностью задубело, голова шла кругом, еле я добрался к своим.

Хлопцы, увидев в каком я состоянии, бросились на помощь. Крепко растерли все тело с ног до головы… Напоили чаем с ромом, переодели в сухое. Командир приказал отправить в лазарет. Доктора боялись, что у меня началось воспаление легких, но у меня обнаружили воспаление почек. Не знаю что лучше. Теперь имею направление в госпиталь в городе Франкфурт. Надеюсь, там меня поставят на ноги».

Михаил захватывающе еще рассказывал про украинского командира легиона — Романа Шухевича. С гордостью подчеркивал, что командир немецкого полка постоянно общается с Шухевичем, советуясь с ним по всем важным делам.

— Часто советуется с ним и командир дивизии. Шухевич — это человек больших военных способностей, — говорил Михаил, — он достоин находиться во главе будущей украинской армии.

Всех интересовало, как относится к легиону население на восточно-украинских землях.

— Сначала с недоверием, — ответил Михаил, — но убедившись что мы настоящие украинцы, — с большой симпатией. На постое мы с удовольствием пели народные песни. Это привлекает молодежь и людей постарше. Украинцы влюблены в хоровое пение. Нам стали приносить молоко, мед и невероятно вкусные яблоки. Подобных я не ел даже во Франции. Однако самое большое влияние на население оказывает наш священник. Когда перед полевым алтарем капеллан отправляет Божью Службу с участием батальонного хора, собирается окрестное население и молится вместе с нами. Женщины плачут от умиления. Ведь там совсем нет действующих церквей, большевики их давно уничтожили.

Беседа постепенно перешла к главному. В то время у львовских украинцев была единственная больная тема: собственное государство. Арест украинского правительства, Бандеры, Стецька и других видных членов ОУН немцами, присоединение Галиции к польской Генеральной губернии, а Буковины к Румынии, недвузначно указывало, что Германия выступает против украинской независимости. «Может ли быть нашим другом тот, кто выступает против украинской независимости?» — говорили львовяне.

— Мы не давали присягу ни на верность Гитлеру, ни на верность Германии, — сказал Михаил, — мы дали присягу на верность Украине. Мы воюем за интересы Украины, за интересы Гитлера воевать не собираемся.

— А как же быть? — спросил кто-то. — Ведь солдаты обязаны воевать.

— Мы не немецкие солдаты, мы украинские добровольцы и воевать за Германию не будем, — повторил Михаил.

— В военное время за отказ воевать расстреливают, — сказал кто-то.

Михаил нахмурился:

— Не знаю, как это сделают, Роман Шухевич что-нибудь, наверно, придумает. За Германию воевать не будем.

В начале августа 1941 года сотник Роман Шухевич послал Главному командованию вермахта заявление, что, вследствие ареста украинского правительства и руководителей ОУН, батальон «Нахтигаль» далее не может оставаться в составе немецкой армии. Легион разоружили и распустили, а часть, превращенную в полицейское подразделение, заставили еще один год прослужить в Белоруссии.

Михаил Щур приезжал к брату еще несколько раз. Его здоровье постоянно и быстро ухудшалось. Воспаление почек (пиелонефрит) не поддавалось лечению. Через неполный год он скоропостиженно скончался… От природы Михаил имел красивый голос и любил петь. В конце жизни он напевал только одну и ту же песню. Спустя я слышал не раз от различных людей. Для понимания тогдашних событий на Западной Украине стоит привести слова этой программной для его поколения песни: