«Шоа» во Львове

С началом осады Львова в нашем квартале разместился штаб соединения, и в доме в качестве квартирантов проживало несколько штабистов. Один из них, молодой элегантный офицер, красивый блондин, который ухаживал за Идой Штарк (казалось что не без взаимности), притянул в подъезд дома станковый пулемёт на колёсиках и стал выкрикивать, что большевикам живым он в руки не дастся, будет отстреливаться до последнего. Коллеги-офицеры, повторяя: «Янек, в этом нет смысла», еле его успокоили. Когда Янек немного остыл, товарищи повели его к Иде Штарк. В то время бедлама и бездумья она показала незаурядную смекалку и практическое понимание ситуации. Ида привела своего красавца в нашу квартиру и попросила моего отца, который имел одинаковый рост, переодеть Янека в поношенную гражданскую одежду. Подчиняясь её приказу, офицер сбросил новенький шерстяной мундир и напялил на себя старую мятую одежду. Ида, словно режиссёр, со всех сторон рассматривала своего красавца, поправляя на нём одежду, наставляла, что ему необходимо горбиться, чтобы не выступала офицерская выправка. Она делала из польского офицера забитого сельского парня. Когда ему стало жаль добротных офицерских сапог, Ида резко крикнула:

— Не корчь из себя недоумка! По глянцевым сапогам тебя сразу узнают!

Переодетый в гражданское, в старых туфлях, в дырявой, замызганной шляпе Янек сел на велосипед, который ему в тот же день раздобыла Ида, и поехал боковыми улицами на юг. Он, как и большинство польских офицеров, имел намерение попасть в Румынию, а оттуда — в союзную Францию. Если ему это удалось, то своим спасением он должен быть обязан сообразительности еврейской девушки. Весной следующего года 20 тысяч польских пленных офицеров, среди которых были и украинцы, без суда и следствия были тайно расстреляны в Катыне, Осташкове и Старобельске под Харьковом. По сегодняшний день эта, осуществлённая в мирное время, варварская акция НКВД над пленными является кровоточащей раной польской истории.

Характеризуя тогдашние галицийские обычаи, необходимо добавить, что логическое завершение романа между польским офицером и еврейской девушкой было принципиально невозможным. Евреи упрямо и категорически выступали против смешанных браков, оберегая чистоту крови, а поляки требовали от иноверцев обязательного крещения. Однако если польско-еврейские браки и случались, то исключительно редкие случаи украинско-еврейских браков, газеты расписывали как о чрезвычайном происшествии.

6