Шок и трепет 1978 (СИ)

Эксперт №1:Согласен. Может, и не хотел. Но получилось, как получилось. Народ требовал перемен. Народ перемены получил. Теперь вот хлебает полной ложкой. Так что из песни слов не выкинешь! А песни там были те ещё. Теперь добавьте к песням фильмы про кровь, убийства, ужасы и вы получите коктейль из ненависти, злобы и жадности. Человек человеку враз перестал быть другом и братом, сразу же став волком.

Эксперт №3:Я тоже согласен с тем, что перестройка была нужна, но только не такой ценой! Люди были добры и наивны, а их бросили в мир чистогана и дикого капитализма, который пришёл на смену травоядному социалистическому укладу. Люди жаждали изменений, но к изменениям их сознание было не готово. Естественно, что в таких условиях страну моментально разорвало на множество кусков. Васин добился своего — бюрократический аппарат был побеждён. Но вместе с ним исчезла и страна.

— Чёрт возьми, неужели всё случилось из-за песен?! — обалдел я, отложив планшет в сторону.

Ну да, я был согласен с тем, что песни, бесспорно, влияют на сознание. Но, ёлки-палки, не до такой же степени?! К слову сказать, я действительно собирался начать борьбу с бюрократами путём внедрения в массы идеи, что бюрократия и коррупция — это плохо. Собирался я и песенки про перемены подобрать, чтобы вызвать в народе праведный гнев к взяточникам. Но что «мои» песенки настолько серьёзно сыграют против страны, представить себе я не мог.

Нет, конечно, народ у нас впечатлительный. Это идёт испокон веков. Песни народу глубоко в душу западают. Народ и работает и отдыхает с песней. Вероятно, надоевшая бюрократия и повальное воровство действительно всем настолько осточертели, раз вызвали в обществе столь яростный всплеск, — думал я, выпивая сердечные капли. — Опять же, разве я мог такое предвидеть? Естественно — нет! Ибо такое вообще невозможно представить, чтобы из-за песен государства рушились.

С другой стороны, возможно, я и не прав. Все же помнят песни, с которыми делались революции. Например, во Франции это «Марсельеза». А у нас это «Смело, товарищи, в ногу». «Интернационал» опять же. Так что, справедливости ради, стоит признать, что песни влияют на сознание масс очень сильно, и этого я не учёл. И горе мне, а заодно и всем тем, кто в меня верил. Какой ужас…'

И опять же — ну кто мог знать, что влияние будет столь огромно?!

Никто! Даже я — человек из другого времени, который уже однажды прожил подобную жизнь.

Но это ровным счётом ничего не меняет, как и не снимает с меня вины. Я устроил вакханалию в том времени, запустил необратимые процессы, которые повлекли за собой не только гибель страны, но и гибель миллионов человек и нет мне прощения.

Хочешь не хочешь, а получается так, что я самый настоящий враг человечества!

«Теперь понятно, почему митингующие призывали меня грохнуть, — сморщился я от боли и понимания того, насколько ужасную ошибку я допустил. — Это ж надо, уничтожить страну?!»

Телепередача на этом не закончилась. Там было много ещё всего, но дальше я смотреть был больше не в силах.

Огромная тяжесть вины навалилась мне на плечи.

— Но кто же знал?! Кто же знал, что так будет?! — прошептал я, трясясь от злости.

В сознании всплыли давно забытые слова:

Кто знает, что ждет нас?

Кто знает, что будет?

И сильный будет,

И подлый будет.

И смерть придет

И на смерть осудит;

Не надо

В грядущее взор погружать.

Не лучше ли жить и всей грудью вдыхать,

Вдыхать прохладу вечернего края,

Где спят и мечтают, надежды не зная.

Не надо в грядущее взор погружать.

— Какой чудовищный кошмар! — выругался я, бессильно ударив рукой по ни в чём неповинной прикроватной тумбочке.

Кружка, стакан и пузырьки с упаковками таблеток полетели вниз, упав на пол.

Но мне было не до них. Я пытался понять, как я мог допустить такую ужасную катастрофу?! Почему я не смог найти компромисс и спасти общество от безумия, в которое оно окунулось с головой?!