Шок от падения

ВМЕСТО БОТИНОК у меня на ногах были желтые пенополиуретановые шлепанцы. Мне стоит только подумать об этом — и мысленно я уже там. Есть воспоминания, которые невозможно ограничить временем или пространством. Они преследуют нас, открывают замочные скважины металлическим крючком и подсматривают в дырочку любопытными глазами. Я там. Передо мной огромная металлическая дверь, выкрашенная синей краской, местами уже облупившейся. С этой стороны нет никакой ручки. С этой стороны ее никогда не открывают. Мои карманы пусты, а брюки спадают, потому что из них вынут ремень. Я понятия не имею, где я нахожусь. Закрытая проволочной сеткой белая флуоресцентная лампа над моей головой мерцает тусклым светом. Голые стены, выложенные белой кафельной плиткой. В дальнем углу — блестящий стальной унитаз без сиденья и крышки. Пахнет хлоркой. Тело словно не мое, оно растянуто в окружающем пространстве, и непонятно, где кончаюсь я и начинается остальной мир. Я делаю шаг по направлению к двери, теряю равновесие, валюсь прямо на металлический унитаз. Красные капли падают с моих губ в чашу унитаза и вместе с ними — блестящая белая крупинка зубной эмали. Она медленно исчезает из виду, невесомая в темной воде. Скважина закрывается. Есть воспоминания, которые невозможно ограничить временем и пространством. Они всегда с вами. Кто-то говорит мне, что я не сделал ничего плохого, что меня заперли в камеру для моей же собственной безопасности, потому что я болен, потерял ориентацию, у меня помрачение рассудка, я заблудился. Я все еще там. Во рту у меня вкус ваты, и тот же человек говорит, что мне вкололи снотворное, что я ударился о металлический унитаз. «Ты едва не потерял сознание», — говорят они. Мне делают обезболивающий укол и объясняют, что нужно какое-то время на то, чтобы найти мне место в больнице. Меня положат в ПСИХИАТРИЧЕСКУЮ КЛИНИКУ. Надо ли кому-нибудь позвонить, будет ли кто-нибудь обо мне волноваться? Я с трудом проталкиваю язык через мокрую вату, и мой рот наполняет железистый вкус крови. Не надо никому звонить. Не сейчас. Сейчас я с братом. Он вернулся.

Эйвон и Уилтшир(NHS — национальная служба здравоохранения)

Партнерство во имя поддержания психического здоровья

Мэтью Хомс, Центр психического здоровья Бранел

Кв. 607 Группы дневного пребывания «Хоуп Роуд»

Каролина Хаус Клифтон

Кингсдаун Бристоль

Бристоль, BS23JZ BS8 1UU

11.2.2010

Добровольное согласие на психиатрическую помощь

Уважаемый мистер Мэтью Хомс!

Напоминаю Вам о взятых Вами ранее обязательствах в рамках Акта о добровольном согласии на оказание психиатрической помощи. В этом документе Вы выразили готовность пройти полный курс терапевтических мероприятий в группах дневного пребывания «Хоуп Роуд», включая медикаментозное лечение препаратом рисердал конста (25 мг) в форме инъекций пролонгированного действия.

Поскольку в настоящее время Вы уклоняетесь от выполнения взятых на себя обязательств, нам необходимо встретиться и обсудить создавшуюся ситуацию. Прошу вас прийти ко мне на прием в «Хоуп Роуд» в понедельник, 15 февраля, к 10 часам утра, и мы поговорим о Вашем дальнейшем лечении. Если по каким-либо причинам Вы не можете явиться к указанной дате, пожалуйста, поставьте нас в известность заранее, позвонив по телефону. В противном случае я буду вынужден выписать ордер на принудительную госпитализацию.

В соответствии с подписанными ранее договоренностями копия этого письма будет направлена указанному Вами контактному лицу — миссис Сьюзен Хомс.

С наилучшими пожеланиями,

Др. Эдвард Клемент

Врач-психиатр,

Центр психического здоровья

Бристоль

ТУК ТУК ТУК

Тук тук тук ТУК ТУК Они стоят у меня под дверью, заглядывают в щель газетного ящика, слушают, как я печатаю.

Они знают, что я здесь.

Бабушка Ну будет держать маму под руку и говорить ей, чтобы она не волновалась, что со мной все в порядке, я печатаю свои истории.

Отец будет мерить шагами лестничную площадку, пиная ногами мусор и сердясь, сам не зная на кого. Но мама будет стучать, стучать и СТУЧАТЬ дрожащими костяшками пальцев, пока я не открою дверь. Я открою дверь. Я всегда открываю.

Бабушка Ну кинется меня обнять, но я сначала повернусь к маме. Я знаю, как она волнуется.

— Ты хочешь зайти? — спрошу я.

— Да, если можно.

— У меня кончился чай.

— Не страшно.

— Я давно не ходил в магазин.

— Это не важно.

Я перешагну через пишущую машинку, через груду писем, на которые я не отвечал. Родители и бабушка войдут следом. Мы сядем в гостиной, и только отец останется стоять, повернувшись к нам спиной и глядя в окно, словно изучая город.

— Мы получили письмо от доктора Клемента, — скажет мама.

— Я так и думал.

— Он сказал…

— Я знаю, что он сказал.

— Ты не можешь так себя вести, милый.

— Почему?

— Тебе станет хуже, и тебя положат в больницу.

Я посмотрю на бабушку Ну, но она промолчит. Она не станет принимать ничью сторону.

— А ты что думаешь, пап?

Он не повернется. Он будет по-прежнему смотреть в окно.

— Ты сам знаешь, что я думаю.