Шок-рок

Когда он выбрался на Раск-стрит, начало смеркаться. Дверь его конуры располагалась ниже уровня тротуара и выходила на ту же сторону, что и главный подъезд всего этого паршивого доходного дома, который быстро заполнялся всяким черномазым, желтым и красным сбродом. "Прошу прощения, — подумал Ричи, — я хотел сказать — людьми разного цвета кожи". Может, он даже не станет травить собаку этой старухи. Может, лучше подпалить к чертям весь этот паршивый дом. Оказать любезность соседям.

Был конец марта. С залива дул резкий, пронизывающий ветер. Ричи тащился по улице по направлению к "Дэн Данн" — единственному в пределах досягаемости на своих двоих достойному ирландскому бару для рабочего люда. По пути он остановился у "Бургер Кинг" и стибрил огромный гамбургер, предварительно тщательно изучив его содержимое лишь для того, чтобы убедиться, что арабы на кухне не бросятся за ним в погоню. Он проходил мимо японских машин, стоявших у тротуара. Однажды, возвращаясь домой из "Данна" с брюхом, полным эля, и головой, полной кокаина, он выдрал у одной "тойоты" антенну и оприходовал ею все машины этих узкоглазых, которые попались на улице.

Однако кое-какие еще остались, да еще и автобус, прошедший невдалеке. Этот вечер должен стать самым важным в жизни Ричи. Он создал "Белую Ярость" как средство личного спасения, чтобы выбраться самому из болота отчаяния и указать путь другим богобоязненным белым американцам. Ричи взял название из фильма Кегни. Кегни был в его вкусе — он не спускал никому! Порой, когда группа входила в раж, Ричи чувствовал себя так же, как Кегни на крыше того завода в приступе Белой Ярости.

На вершине мира, черт побери!

Уличный панк с костлявой задницей, на которой мешком болтались штаны, и в майке с надписью "Задержанное Развитие" катился на скейтборде, выбирая путь между трещинами асфальта. Чертов рыжий ниггер, даже нельзя понять, к какой расе принадлежит, дворняга беспородная. Ричи сделал вид, что уступает дорогу, а потом, как только мальчишка оказался рядом, резко ударил ногой по носу доски, отправив маленького засранца в горизонтальный полет.

Мальчишка не промедлил ни секунды. Вскочив, он подхватил свое транспортное средство и ринулся вперед по улице, потом бросил доску на асфальт, прыгнул на нее и помчался дальше, сделав Ричи фигу через плечо.

"Дэн Данн" располагался на углу улиц. Это было заведение голубовато-серого цвета с желтыми витринными рамами по обеим сторонам угловой входной двери. Многолетняя грязь довела желтизну до цвета старого школьного автобуса. Внутри воняло пивом и сырым деревом. Самым ярким источником света были лампочки игровых автоматов. Кроме того, на стене за баром светилось огромное панно, изображающее шестерку клайдесдайльских тяжеловозов, волочащих куда-то вдаль идиотский фургон.

Музыкальный автомат играл "Нирвану". Даже здесь никуда не деться от этого омерзительного тошнотворного дерьма. Ричи бы с удовольствием лично помог Курту Кобэйну найти вену. И засандалил бы ему такую дозу, чтобы тот заткнулся навеки. "Белая Ярость" была эй-группой,[27] и даже при том, что стиль "эй" вырос из традиций британского панка, в равной степени его происхождение связано с хэви-метал. Единственное, в чем этим паршивым металлюгам надо отдать должное, — играть они умели. Они не просто бренчали на гитарах. Не просто валяли бит. Все ноты была чертовски точны, словно заклепки, проштампованные на конвейере. Так играли и в "Белой Ярости". "Тяжелый металл" с идеей, сделано в Америке.

Гаррик, одутловатый бармен с бородкой под Эррола Флинна и ирландским акцентом, спросил, чего он хочет.

— Бокал пива. Видел Марва? — Марв поставлял наркоту. Одно пиво — это ерунда, не поможет.

— Да, друг. Жду его вскоре. — Гаррик любил напускать заговорщицкий вид и время от времени намекать, что имеет какое-то отношение к ИРА.

Выдув содержимое бокала одним глотком и попросив следующий, Ричи огляделся. У стойки бара — трое завсегдатаев, в кабинке — два дохляка с трубками, играющие в шахматы. Еще парнишка, только что со стройки — это можно было понять по заляпанным землей ботинкам и поясному ремню с инструментами, перекинутому через спинку стула.

Ричи вытащил из кармана скомканную зелень. Восемь баксов. Едва хватит, чтобы расплатиться в баре, не говоря уж о декседрине, который нужен, чтобы продержаться весь вечер. И обязательно немного чудесного Белого Китайца,[28] чтобы унять нервы. К тому времени, как Марв приземлился на соседнюю табуретку, у Ричи осталось три бакса.

— Друг мой! — воскликнул Ричи, обмениваясь с ним рукопожатием Белой Силы. Марв был дармоедом и пижоном, но знал, где раздобыть правильный крэнк.[29]

Марв носил бандану, чтобы грязные лохмы не закрывали лицо. Нос его, в два раза больше нормального, был красным и мокрым. Он был похож на крысу.

— Что хочешь, брат? — Глазки-бусинки, посверкивая, глядели куда угодно, только не на Ричи.

— Марв, я децл на мели. Можешь одолжить мне пяток белых и шарик Китайца? Расплачусь попозже.

— Что значит попозже, брат? Я деловой человек. У меня есть обязательства.