Шок-шоу

Главный хулиган схватил Марию за руку. Её спутник шатен попытался помешать ему, но другой хулиган отвесил ему звонкую оплеуху, так что тот отскочил в сторону.

– Помогите! Кто-нибудь! – закричала Мария.

Как бы откуда не возьмись, появился Сипухин, набросившийся с кулаками на хулиганов. Он ловко раскидал двух неглавных хулиганов, так что те скоро валялись на земле, корчась от боли. Главный хулиган отпустил Марию и принял боевую стойку.

– Маша, беги! – крикнул Сипухин.

– Хватит вам уже дурачиться! Это всё подстроено! – возмущалась Мария.

Главный хулиган достал из кармана куртки выкидуху.

– Ого. Это уже интересно, новый штрих к старой программе, – комментировал Песочников.

– Брось, нож, козлина! – рявкнул Игорь, бросился на хулигана и тотчас же свалился на землю.

Хулиган полоснул Сипухина по левой руке и задел грудь.

Мария истошно закричала. Шатен застыл, словно соляной столп. Хулиган с ножом побежал, а за ним и его приятели. Маша бросилась к Сипухину. Тот истекал кровью.

– Вот так, Маш, всё подстроено, – иронизировал он.

Скорая помощь приехала быстро. Игорь настоял, чтобы Маша поехала с ним в больницу.

– Маш, мне с тобою будет спокойнее.

После того как Игоря зашили врачи, в его палату пустили Машу. В накинутом белом халате она выглядела очень трогательно и невинно. Кроме Игоря в палате находился ещё один пациент дедушка, слушающий радиоприёмник на батарейках.

– Врачи сказали, что тебе ничего не угрожает, – сказала Маша.

– Мне угрожает голодная смерть.

– Как это?

– У меня нет работы.

– Тебе нужны деньги? Я могу дать немного.

– Лучше дай мне работу.

– Охранником?

– Да.

– Опять ты за своё.

В палату вошёл полицейский с лисьей мордочкой, представившийся:

– Капитан Сероглазов.

Он начал опрашивать Машу о приметах нападавших.

– У него был шрам на левой щеке, большой, – говорила Маша.

– А не на правой разве? – встрял Игорь.

– Не мешайте, потерпевший, с вами я потом поговорю, – потребовал капитан.

На экранах появился Песочников.

– Удивительно, но даже такой дуболом, как Игорь Сипухин достиг кое-каких успехов. Мария поехала с ним в больницу. Ещё бы из-за неё он получил ножевую рану. На что только не пойдёшь, чтобы получить сто миллионов рублей. Даже на то, чтобы тебе порезали уголовники. Так наши игроки приближаются к сердцам дам, которые им необходимо завоевать. И не только к сердцам. Впрочем, об этом непринято рассуждать в прямом эфире на центральном канале. Переходим к четвёртому игроку. Лев Иволгин – ходячее недоразумение. Ему удалось что-то расшевелить в душе избалованной Елены Крапивниковой. На этот раз она согласилась пойти с ним в Третьяковскую галерею. Вот они, полюбуйтесь.

Елена и Лев стояли у картины «Всадница».

– Брюллов замечателен тем, что идеализировал все женские образы, которые передавал на картинах. Обрати внимание, ветер нагибает деревья, а вуаль на всаднице, как лежала, так и лежит спокойно. Брюллов как бы нарочно отделяет героинь от живой природы. Природа отдельна, а персонажи отдельно. Так художник обособлял любимые образы от всего остального мира. Это приёмные дочери графини Самойловой итальянки. С графиней у художника была дружба и близкие отношения, – рассказывал Лев.

– Они поженились? – спросила Елена.

– Нет, конечно. Я точно не помню, но, кажется, у графини был муж.

– Какой ужас. Он не убил её?

– Нет. Она была очень знатных кровей и много чего себе позволяла.

– А художник, этот Брюллов, женился?

– Да и неудачно. Он женился на дочери рижского бургомистра Эмилии Тимм. Потом выяснилось, что у неё была связь с каким-то родственником. Брюллов мало с ней пожил и начал бракоразводный процесс. Это ему не простили в обществе, после чего он попал в опалу.

По щеке Елены скатилась блестящая слезинка.

– Что с тобой? – испугался Лев.

– Я такая дура, ничего не знаю. А ты… ты просто открыл мне глаза. Ты знаешь столько историй про картины и художников.

В следующем эпизоде Елена и Лев шли по скверу. У Елены был воодушевлённый вид.

– Удивляюсь, как это всё прошло мимо меня, – призналась Елена.

– Разве тебе родители не прививали любовь к культуре?

– Наверно, прививали, но мне было тогда неинтересно. Может быть. Не помню. Я плохо помню родителей в детстве. Отец всегда был занят, а матери было не до меня. Меня воспитывали нянечки.

– Это дело не в родителях. Меня тоже всего пару раз куда-то сводили папа с мамой. И я тогда ничего не понял. Уму ребёнка трудно постичь искусство. Зов к культуре к искусству просыпается сам собой. У меня это произошло лет в двадцать. Тогда уже я начал интересоваться плотно всем: живописью, литературой, музыкой.

– Мне, кажется, во мне тоже просыпается этот замечательный зов.

– Разве это не чудесно?

– Да, это чудо.

На экранах появился Песочников.

– Думаю, продолжать слушать этот милый лепет дальше не имеет смысла. Кончилось всё тем, что Елену забрала большая дорогая машина, а Лев остался один со своими фантазиями на улице и какое-то время бродил бессмысленно, пока не направился к станции метро, и не поехал домой. А теперь дорогие друзья встречаем эксперта. У нас в студии Владимир Иванович Сибиряков.