Шоколад

Она молчит. Лицо бледное, взгляд пустой, опущенные руки трясутся. Я взяла из горки на столе шоколадную конфету с орехами и сунула в её приоткрытый рот.

— Это придаст тебе смелости, — сказала я и, отвернувшись, налила большую чашку шоколада. — Не стой как истукан. Жуй. — Она издала непонятный звук, как будто прыснула от смеха. Я вручила ей чашку. — Готова?

— Пожалуй, — ответила она, пережёвывая вязкую конфету. — Пойду попробую.

Я оставила их одних. Перечитала листовку, которую Жозефина подобрала на улице. Церковь, а не шоколад. Да, забавно. Наконец-то Чёрный человек проявил чувство юмора.

На улице ветрено, но тепло. Марод сверкает в солнечных лучах. Я медленно бреду к Танну, наслаждаясь теплом солнца, греющего мне спину. Весна наступила внезапно, словно за каменным утёсом вдруг открылась взору широкая долина. В одночасье сады и газоны запестрели нарциссами, ирисами, тюльпанами. Зацвели даже трущобы Марода, но здесь в природе властвует эксцентричность. На балконе дома у реки раскинула ветви бузина, крышу устилает ковёр из одуванчиков, на осыпающемся фасаде торчат головки фиалок. Некогда окультуренные растения вернулись в своё первобытное состояние: между зонтиками болиголова пробиваются маленькие кустики герани с сильно развитым стеблем; тут и там виднеются цветки выродившегося самосевного мака — всех оттенков от оранжевого до розовато-лилового, кроме его родного красного. Несколько солнечных дней, и они уже пробудились ото сна, спрыснутые дождём, тянут свои головки к свету. Выдернешь пригоршню этих растений, считающихся сорняками, и окажется, что вместе со щавелем и крестовником растут шалфей, ирисы, гвоздики и лаванда. Я долго бродила у реки, давая возможность Жозефине и Ру уладить свои разногласия, а потом медленно зашагала домой окольными путями — поднялась по переулку Революционного Братства, прошла по улице Поэтов, окаймлённой тёмными, глухими, почти безоконными стенами домов, где лишь изредка попадались натянутые между балконами верёвки с сохнущим бельём да с какого-нибудь карниза свисали зелёные гирлянды вьюнков.

Я застала их вдвоём в магазине. Между ними на прилавке ополовиненный кувшин с шоколадом. Глаза у Жозефины заплаканные, но выглядит она почти счастливой — сразу видно, что сбросила тяжесть с души. Ру хохочет над её остроумными замечаниями. Он так редко смеётся, что сейчас его смех непривычно режет слух, как некая причудливая экзотическая мелодия. А ведь они отличная пара, отметила я, вдруг испытав нечто очень похожее на зависть.

Позже, когда Жозефина отправилась за покупками, я спросила у Ру про его разговор с ней. О Жозефине он отзывается очень осторожно, но глаза его при этом сияют, будто в них прячется улыбка. А Муската, как выяснилось, он подозревал и без её признания.

— Она молодец, что ушла от этого ублюдка, — сердито сказал Ру. — То, что он творил… — Он вдруг смешался, стал без причины вертеть, двигать чашку по прилавку. — Такой человек не заслуживает жены, — наконец пробормотал он.

— Что ты собираешься делать? — спросила я.

— А что тут сделаешь? — прозаично заметил Ру, пожимая плечами. — Мускат будет всё отрицать. Полиции на это плевать. Да я предпочёл бы и не вмешивать полицию, — признался он. Должно быть, некоторые факты его биографии лучше не ворошить.

Как бы то ни было, Жозефина с той поры перестала чураться Ру, приносит ему шоколад и печенье, когда он делает перерыв в работе, и я часто слышу, как они смеются. На её лице больше не появляется испуганное рассеянное выражение, она стала тщательнее следить за своей внешностью, а сегодня утром даже объявила, что намерена забрать из кафе свои вещи.

— Давай я схожу с тобой, — предложила я.

Жозефина мотнула головой.

— Сама управлюсь. — Вид у неё счастливый, она в восторге от собственного решения. — К тому же, если я не посмотрю в лицо Полю… — Она умолкла и смущённо потупилась. — Просто я подумала, что нужно сходить, вот и всё. — В её раскрасневшемся лице непреклонность. — У меня там книги, одежда… Я хочу забрать их, пока Поль всё не выкинул.

Я кивнула.

— Когда пойдёшь?

— В воскресенье, — не колеблясь ответила она. — Он будет в церкви. Если повезёт, вообще с ним не встречусь. Я ведь ненадолго. Туда и обратно.

Я пристально посмотрела на неё.

— Ты уверена, что тебе не нужны провожатые?

Жозефина качнула головой:

— Уверена.

Чопорность на её лице вызвала у меня улыбку, но я поняла, что она имела в виду. Кафе — его территория, их территория, где каждый уголок, каждая вещь хранят неизгладимый отпечаток их совместной жизни. Мне там не место.

— Ничего со мной не случится, — улыбнулась она. — Я знаю, как с ним обходиться, Вианн. Раньше же получалось.

— Надеюсь, до этого не дойдёт.

— Не дойдёт. — Она вдруг взяла меня за руку, будто успокаивая мои страхи. — Обещаю.

Глава 33

23 марта. Вербное воскресенье