Шоколад или жизнь?

Господь свидетель, Шульц был очень внимательным. На мой день рождения, на день рождения Арча и даже на день рождения Джулии Чайлд он посылал открытки с мышками, уплетающими печенье, кроликами, вгрызающимися в морковный пирог, французскими пуделями, танцующими среди картошки-фри. На день Святого Валентина я получила самую красивую коробку конфет в своей жизни. В ответ я написала ему благодарственную записку. Когда он позвонил, я сказала, что Арч каждый день берет на ленч по одной аккуратно завернутой конфетке. «А ты? — спросил он. — Тебе-то нравится?» Я ответила: «Конечно! Они чудесные!» И наконец он задал вопрос, который я так боялась услышать: «Думаешь, у наших отношений есть будущее?» Как я могла ответить, что не знаю? Как я могла сказать, чтобы он перестал быть таким милым? Как я могла заставить себя преодолеть стереотип, которого так боятся женщины?

«Есть множество печальных исходов в отношениях, думала я, смешивая сухое и жидкое. — Смерть. Развод». — О последнем я знала многое. Я преднамеренно прервала наши с Шульцем отношения, пока они не угасли сами собой. Мы с ним были как горячий шоколад, который продают на лыжных курортах. Всего за полтора доллара машина сначала выплевывает в чашку темный густой сироп. Он постепенно превращается в смесь шоколада и горячей воды. Вскоре это уже просто струя горячей воды, через мгновенье — только капли. Тебе хочется, чтобы шоколадная струя текла вечно, но так не бывает.

Надо было сказать это Шульцу на день Святого Валентина. Но такая задача была мне не по плечу. Потом прошла неделя, месяц, три месяца. Он стал реже звонить, а я услышала призыв сирен к более таинственным отношениям, с Филипом Миллером.

Загрузила кексы в духовку. Когда устанавливала таймер, слышала, как плещется в бассейне Джулиан. Я сварила ему кофе к моменту, когда он закончит. Разумеется, он не будет благодарить меня, уверена в этом.

Арч завалился в кухню с огромным пакетом продуктов в руках. Он выглядел сонным, как обычно после выходных с Джерком. Очки были низко спущены на нос. Но я заметила, костюм на нем был чистый и немятый. Всего два дня не виделись, а в груди у меня все сжималось, когда я смотрела на него.

Он поднял голову, поправил очки и пристально посмотрел на меня.

— Мам, ты выглядишь усталой.

— Ты проецируешь.

— Ой, я не знаю, что это значит, — спокойно ответил он, копаясь в пакете.

— Извини. Это значит только то, что тебе кажется, что я устала, потому что ты сам устал.

Он ничего не сказал и вытащил из пакета газету.

— Что это? — спросила я.

— Увидишь.

Я разрезала пополам апельсины и стала выжимать сок. Уже скоро кувшин, чудом выживший после взрыва в саду, был полон густого сладкого нектара. Прозвонила духовка: кексы готовы. Я вытащила их, чтобы остыли, а когда повернулась, увидела: Арч аккуратно льет апельсиновый сок прямо на газету. От изумления я раскрыла рот. Еле сдерживалась, чтобы не утратить над собой контроль, а тем временем последние капли сока падали на сложенную газету.

— Ради бога, что ты делаешь?

— Экспериментирую, — ответил он, не глядя на меня.

А потом Арч поднял глаза, широким жестом развернул газету, аккуратно перебрал страницы, чтобы показать, что это всего лишь газета. Ни следа жидкости, ни пятнышка. С самоуверенным и довольным видом он снова сложил ее, задрал подбородок и многозначительно посмотрел на меня поверх очков. А затем снова вылил сок с газеты обратно в кувшин.

— Отлично, — подал голос Джулиан. Видимо, он подошел уже давно, а я не заметила, как он стоит у двери и наблюдает. Джулиан перекинул полотенце через руку и одобрительно зааплодировал.

Я улыбнулась:

— Давайте выпьем этот сок. Я сделаю еще для Бо и Адели.

Когда оба осушили стаканы, Джулиан сказал Арчу:

— Ты собираешься показать этот фокус своей подружке?

— Она не моя подружка! — последовал горячий протест Арча.

— Что, простите?

Джулиан сочувственно посмотрел на Арча, засунул в рот кекс и быстро пошел к выходу, по пути бросив, что пора ехать в школу и что Арчу надо быть готовым через тридцать минут.

— Подружка? — повторила я.

Арч глубоко вздохнул, надкусил кекс и пожал плечами.

— Помнишь, мам, я говорил тебе, что Джулиану очень нравится, как ты готовишь? Он мне еще сказал, что хочет взять у тебя несколько уроков.

— Пожалуйста, не меняй тему. Ты никогда не упоминал ни о какой подружке.

— Она не моя подружка! Все, мне надо одеваться.

— Ты уже одет.

Еще один вздох. Я попробовала по-другому:

— Ты не обязан рассказывать мне, если не хочешь.

— Хорошо, потому что я не хочу, чтобы ты задавала мне тысячи вопросов.

— А как насчет двух?

Он снова пожал плечами.

— Отец хорошо с тобой обращался?

Он кивнул.

— А как в школе?

Его щеки порозовели.

— Хорошо. — Он засунул остатки кекса в рот и снова полез в пакет. Не переставая жевать, он сказал: — Это для тебя.

И подал мне толстый конверт. К моему разочарованию, на нем была наклейка «Родительский пакет» — с указанием: прочесть немедленно.

— Определенно, платить за обучение недостаточно, — пробормотала я, ни к кому не обращаясь.