Шоколад или жизнь?

Я скрестила на груди руки и постаралась не обращать внимания на дождь. До Арча наконец-то дошло, что приятели его просто сбежали, и он открыл глаза. Заметив меня, он поплыл к краю бассейна:

— Я через минуту!

— Ну, правда! — не унимался Джулиан. Чтобы смахнуть с волос капли, он затряс головой, как это делают собаки. — Она всегда волнуется за меня.

— А вот это ты верно подметил.

— Но я не уверен, что она… хочет меня.

Он переминался с ноги на ногу, оглядываясь по сторонам. Я хотела сказать, что, может быть, ему стоит сменить прическу, как вдруг он подошел ко мне совсем близко.

— Что это такое?! — разбушевалась я и сразу же вспомнила о Брайане Харрингтоне. Почему вдруг мужчины начали оказывать мне столько внимания? Может быть, я похудела?

— В чем секрет? — спросил он тихо.

— Какой секрет?

— Афродизиаков?

— Господи, ты же ребенок!

Позади нас кто-то кашлянул. Я обернулась. Рядом стоял Том Шульц — задрав голову, вскинув брови. Тут как раз пришлепал и Арч — в одном полотенце, дрожа от холода.

— Что ты делал? — накинулась я на сына.

На мой повелительный тон Арч недовольно повел плечом.

— Я хотел задать тот же вопрос тебе, мисс Голди, — проворчал Том.

В этот момент появилась Сисси. Джулиан медленно побрел в ее сторону, и они молча зашагали к машине.

— Эй! — крикнул им Арч. — Я думал, вы меня заберете.

— Планы изменились, — вмешалась я. — Ты едешь со мной. После того, как все объяснишь, конечно.

У него были синие губы, он старался говорить не стуча зубами:

— Это не афишируется, но воду в бассейн уже залили. Мы просто веселились, а потом начался дождь.

— Хватит веселья, — сказала я, стряхивая с лица и рук капли. — Залезай, пожалуйста, в фургон.

Я протянула ему ключи. Он знал, как завести машину и включить обогреватель. А еще лучше он знал, что сейчас не стоит со мной препираться.

— Сядем на минутку ко мне в машину? — попросил Шульц. — Я знаю, когда ты не в лучшем расположении духа.

— А с чего мне быть в хорошем расположении?

Дождь перешел в ливень. Дорога исчезла за толстой стеной воды и тумана прямо как тогда, после бранча. Темное небо отражалось в воде бассейна.

— Я волнуюсь за Арча, — продолжала я. — Не хочу далеко отходить, чтобы видеть его.

— Кстати, мне кажется, Джулиан Теллер слишком для тебя молод.

Я шумно выдохнула, он засмеялся — его широкое мокрое лицо засветилось.

— Ты что, не видел, что он…

— Да, да, да.

Арч завел машину. Надеюсь, он включил и обогреватель…

— Слушай, генерал сказал, что ты будешь здесь заниматься сбором средств, причем не для себя… — Шульц замялся.

— Извини, а как он узнал об этом? Я — единственная, кто говорил с этой владычицей морской, то есть бассейновой.

— Ну, ты же живешь с бывшим разведчиком, могла бы уже догадаться, что он — знаток своего дела.

— Отлично…

Если он хотел узнать, кто звонит, почему сам не ответил на звонок?

— Впрочем, ладно. По делу Миллера кое-что выяснилось, — Том замолчал, озираясь по сторонам. — Ты сказала, что он странно вел машину. Мне захотелось еще раз позвонить судмедэксперту. Роговицу его глаза они проверяли очень быстро, потому как Миллер был донором. Слышала, наверное, эта процедура должна быть проведена в течение первых часов, иначе смысла уже не будет. Так что я позвонил в глазной банк. Ты не поверишь! — Шульц глубоко вздохнул, его лицо стало очень серьезным. — Роговицу не приняли.

— Что?

— Они не вытащили ему контактные линзы. Помнишь, в то утро он ходил к офтальмологу? Согласно словам врача из глазного банка, линзы Миллера обрабатывали пероксидом. И просто сожгли ему эпителий, верхний слой роговицы. Он ничего не видел.

Я отнеслась к его словам скептически:

— Ничего не видел? Но он прекрасно видел меня на бранче. И в начале пути даже нормально вел машину. Как такое могло случиться?

— Голди, понятия не имею. Я звонил его офтальмологу. Говорит, Филип Миллер был совершенно здоров, когда покидал кабинет. Он явно нормально видел, поскольку смог добраться до школы. И еще кое-что. Доктор сказал: этот самый пероксид вызвал бы дикую боль при соприкосновении с глазом. Такую боль можно вынести только в течение нескольких секунд.

Я бессмысленно провела пальцами по волосам и потрясла глупой головой.

— Пора идти, — сказал Шульц, взглянув на мой фургончик. — Работы полно. Не возражаешь, если я попрощаюсь с Арчем?

— Конечно.

Он открыл дверь и сказал сыну пару слов — я, к сожалению, не расслышала. Оба рассмеялись, Шульц захлопнул дверцу и подошел обнять меня.

— Я хочу только одного, — услышала я над самым ухом.

— Чего же?

— Наверное, того же, что и Джулиан Теллер.

Когда мы ехали обратно к Фаркуарам, Арч объяснил, что ужасно устал от уроков и ему просто необходим был перерыв в бассейне.

— Это не причина. Нельзя плавать в бассейне, который еще не полностью достроен. Слишком опасно.

— Mais la piscine est finie![12]

Что ж. Я впечатлена: он знает, как сказать по-французски, что бассейн закончен. Но я не думала вестись на его уловки.

— Тогда зачем вокруг него забор?