Шоколад с перцем, или От любви бывают дети

– Это не я! – тут же выпалил он с перепуганным выражением на лице.

– Ладно, хорошо, – спокойно выговорила она. – Имя этого приятного человека, нашего друга, – Картер, ты помнишь? Прекрати обзываться.

Я обернулся, увидел ее: стоит в дверном проеме кухни и прожигает Гэвина недобрым взглядом.

– Не обижайся, – произнесла она, переводя взгляд на меня. – На прошлой неделе о чем бы его ни спрашивали, он отвечал одно и то же: «Глупые толстые каловы». На любой вопрос. Когда он научится выговаривать все звуки алфавита, я закачу царский пир и позову всех друзей, а логопеду пошлю шикарный шоколадный торт. Она сказала ему рычать, чтобы закрепить звук «р». И теперь он пытается тянуть «ррр». По-моему, очень мило. Мой тигррренок.

Я засмеялся. С души свалился камень: значит, он называет меня так не потому, что уже успел возненавидеть. Клэр подошла и глянула на снимок у меня в руке.

– Ой, пожалуйста-пожалуйста, не смотри на это фото. У меня такой вид, будто из меня громадная опухоль наружу прет. Мячик, который я проглотила, своими пинками мне все внутренние органы растряс и заставлял меня писать, стоило только чихнуть, – простонала она. – Извини, я что, проговорилась, что писалась в штанишки, а?

– Ага, типа намекнула. Пустяки, я про это эсэмэски всего четырем знакомым разослал, а не по всему списку контактов в моем мобильнике.

Вдруг я понял, что мы стоим один на один, лицом к лицу, настолько близко, что можно ее поцеловать. Я подался вперед проделать это, напрочь забыв, что в комнате мы не одни.

– Ма-ам, можно я подавок откувою?

Мы замерли, губы наши так и не сошлись, потеряв друг друга на полпути. Взгляды скользнули вниз. Клэр со вздохом отпрянула от меня.

– Да, милый, разрешаю. Открой, пожалуйста, подарок, – ответила она сыну.

Тот плюхнулся на пол, где стоял, и взялся рвать бумажную обертку: клочки полетели во все стороны.

– Вовсе не обязательно покупать ему что-то, – тихонько сказала мне Клэр.

Я только плечами повел:

– Ничего грандиозного, так, пустяк.

– Мамочка, смотли! Тут цветные мелки, и фломастеррры, и кррраска, и…ого-го!.. я могу ррраскрррашивать и калтинки рррисовать! – восторженно вещал Гэвин, протягивая все по очереди матери.

– Это потрррясающе, зайка! Пойди, пожалуйста, и положи их в мою комнату на кровать, а поиграем мы с ними позже, хорошо?

– Но я хочу крррасить сейчас, – заныл Гэвин и уронил коробку с цветными мелками себе на ногу. – Челт!

– Гэвин Аллен! – прикрикнула Клэр.

Я понимал, что в воспитательных целях следует сохранять невозмутимость, а потому отвернулся и, давясь смехом, принялся думать о мертвых щеночках и той сцене в «Поле его мечты»[64], где герою Кевина Костнера приходится играть в прятки со своим отцом. Чертова сцена! Всякий раз достает меня.

– Еще одно дурное слово вылетит из твоего рта, и ты получишь трепку, ты меня понял? Скажи Картеру спасибо за подарок и иди к себе в комнату. Мы позовем тебя, когда соберемся ужинать.

– Спасибо, Калтел, – пробормотал Гэвин и потащился по коридору.

Когда он уже не мог услышать, я расхохотался, а Клэр шлепнула меня по руке.

– Прости, но он чертовски забавен.

Глядя на меня, она закатила глаза и отправилась обратно на кухню. Я – за нею следом.

– Да, он неугомонный! И кто его только воспитывал? Вот смейся-смейся, а потом возьми, наберись смелости и выйди с ним куда-нибудь на люди. Типа, скажем, в церковь. И, когда там настанет такая тишина, что слышно, как тихо журчит фонтан позади церкви, вот тогда Гэвин и сообщит во весь голос: «Мам! Я слыфу, как Иифус икает!» Тогда возвращайся ко мне, посмеемся вместе. Вот и посмотрим.

Подвинув стул к столу, я наконец смог подойти к столешнице позади Клэр, и у меня челюсть отпала: все имевшееся на ней пространство было покрыто шоколадом, печеньем и сластями – всех мыслимых видов.

– Я попал на фабрику Вили Вонка?

Она засмеялась, подняла крышку громадной кастрюли, стоявшей на плите, и помешала что-то половником.

– Вот, полюбуйся, сегодня вечером я решила использовать вас в качестве подопытных кроликов. Вы побалуетесь плюшками, а Дженни сделает несколько фотографий кое-каких кондитерских изделий для моей рекламы, потому как у меня для съемки ничего лучше камеры в мобильнике нет.

Я мечтательно смотрел на все. Кажется, сегодня я получил окончательное подтверждение тому, что я врожденный кофеман и сладкоежка.

– Е-мое, а это что такое? – спросил я, указывая на кирпичи из белого шоколада размером с мой кулак. Они образовали небоскреб, который был высокохудожественно полит карамелью на верхушке.

– А, это кое-что новое, я экспериментирую. Растопила чашку белого шоколада, добавила толченых кренделей с чипсами, а когда шоколад с начинкой затвердел, я построила из него башню, а сверху полила карамелью. Может, я с размером малость переборщила. Пока эти кирпичики называются «капельками».

Святая Дева на небесах! Мне захотелось попросить эту женщину родить мне еще двоих детей.

Оп, погоди…