Шоколад с перцем, или От любви бывают дети

Я сделала глубокий вдох и произнесла немного громче. Слава богу, играла музыка и народ был занят разговорами.

– Нет, ты видела?! – вскинулась Лиз. – Стебелек у Картера весь съежился да и опал. Это все из-за тебя. А ну, снова!

Я стиснула кулаки, вытянула руки по швам, задышала чаще. Я смогла бы быть и первоклассной красоткой и самой обаятельной хохотушкой и даже грязной шлюхой, смогла бы быть и еще грязнее, чем какая-нибудь оторва на групповухе.

Ладно-ладно, может, все ж не настолько грязной.

Я глотнула побольше воздуха и одной фразой спустила с цепи все свои нервы, все свое волнение и все свои неразумные страхи:

– Я – САМАЯ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНАЯ И ОБАЯТЕЛЬНАЯ ШЛЮШКА!

Вот беда, музыкальный автомат именно в тот момент решил сменить пластинку, а потому шум в баре существенно сбавил децибелы. И я слишком переусердствовала в том, чтобы привлечь к шлюхе всеобщее внимание. Еще хуже для меня было то, что в тот момент народу ничего другого и делать было нечего, как внимать моему визгливому бахвальству. В радиусе слышимости все сразу же принялись хлопать в ладоши да одобрительно вопить. Были такие, кто орал по-кошачьи, и такие, кто отозвался волчьим посвистом, а один слишком впечатлительный завопил: «Береги барабан, шлюху громкую барабань!»

Дженни за это шлепнула Дрю по руке.

Все так расчувствовались, что еще целый час мне выпивку в подарок присылали. Я не могла позволить себе быть неблагодарной. Пришлось пить. Все. Вот почему сейчас Картер поддерживает меня, помогая дойти до дому, потому как ноги просто не желают содействовать и… о, гляди, пицца!

Я оторвалась от Картера, раскрыла картонную коробку, оставленную моим отцом на столешнице, и стала пихать в рот весь кусок целиком.

– Мммм, чертовски вкусно, – бормотала я с набитым ртом.

Картер стоял рядом, держа меня за бедра, чтоб не шаталась, а я умяла еще два куска и вылакала два стакана воды.

– Блин, эта пицца такая… вкуснятина и дрянь, – сообщила я ему, вытирая жирные руки салфеткой, что лежала рядом с коробкой.

Ладно, хватит резину тянуть. Пора заняться этой ерундой.

Я развернулась у Картера в руках, одарила его самым страстным взглядом, на какой только была способна, бормоча раз за разом свою мантру:

«Я – развязная красотка. Я – грязная шлюха».

– Клэр, с тобой все в порядке? Тебе в глаз что-то попало?

Картер положил ладонь мне на щеку, запрокинул голову, чтоб можно было заглянуть мне в глаз, в котором НЕ БЫЛО ничего, кроме зазывной сексуальности.

Я – пьяная, пьяная самая-самая. Я – пьяная, пьяная шлюха.

Я высвободила лицо из его рук и решила действовать улыбкой. Так было надежнее. Я способна на это, я целиком и полностью способна на это.

Схватилась за край футболки и потащила вверх, через живот, через черный кружевной бюстгальтер, через голову. Вот только футболка зацепилась за заколки для волос, и я стояла перед Картером с футболкой, обмотавшейся вокруг головы и подбородка, а руки торчали прямо перед лицом.

Я – Великий Корнхолио[75]. Я – Великая Задница. Моей заднице нужна ТБ.

Я засопела, и Картер подогнул колени, чтобы заглянуть мне в вырез футболки:

– Малютка, ты что делаешь? – спросил он, смеясь.

– Видно, мне помощь нужна, чтобы оголиться, – произнесла я сквозь всхлипы смеха.

– Ты сказала «оскопиться»?

Вопрос Картера вызвал во мне новую волну хохота, естественно, обратившегося в рыдания – глубокие, душераздирающие, аж из носа потекло.

Леди и джентльмены, мы вступаем в ту часть нашего вечера, где раздается пьяный плач. Пожалуйста, приведите спинки ваших кресел в вертикальное положение и попробуйте не пялиться на оставшиеся от крушения поезда обломки слева от вас.

Картер помог натянуть мне футболку обратно, взял в руки мое лицо и стал большими пальцами отирать с него слезы.

– Эй, отчего слезы? Что стряслось? – нежно выговорил он.

От этого я заревела еще пуще. Он такой милый, такой приятный и… милый. Я громко шмыгнула носом.

– Просто мне хотелось быть с тобой до боли. Побаловать тебя и приласкать, чтоб я тебе понравилась. Я не хочу, чтоб твой пенис огорчался, а твоя бывшая Тошномордая отлупит меня, потому что я назвала ее клоунской машиной.

Картер хмыкнул на мои причитания, нагнулся и подхватил меня на руки, как невесту. И понес по коридору к моей комнате, а я положила голову ему на грудь.

– Прежде всего, я никогда не позволю Тэше отлупить тебя, так что даже не думай об этом, – убеждал он меня, мягко усаживая на постель. Вытащил из коробки на моей тумбочке пару салфеток и вручил их мне, опустившись на колени рядом с кроватью.