Шоколадник (ЛП)

Он вытаскивает из спального мешка свою ноющую тушу, утренний стояк сковывает его джоггеры.

Изабелла резко повернула голову, закрыв глаза. Она может быть чувствительной к комментариям о своей внешности, и этот старик явно перепутал её пол в неподходящий день.

Лысый, испуганный старый болван, одетый в вонючий серый пиджак и выцветшие брюки-карго, поднимает руки. Его челюсть отвисла, и он выглядит готовым заплакать.

Позади них, широко раскрытыми глазами наблюдает за ними небольшая группа потрясённых, неряшливых зрителей.

— Не вмешивайся, Маклоу, — говорит Изабелла, выплёвывая слова. — Этому морщинистому засранцу нужно научиться манерам!

«Дерьмо, — думает Маклоу. — Она сошла с ума».

— Милая, — говорит Маклоу, надеясь, что это слово скорее смягчит её, чем рассердит. — Ты не можешь позволить этому куску дерьма испортить тебе день, — он понятия не имеет, плохой ли вообще этот бедный старик, но он знает, что, когда Изабелла находится в нестабильном настроении, ей нужна поддержка. — Ой, и не переборщи, он этого не стоит.

Изабелла фыркает, пузыри слюны собираются по бокам её челюсти, словно у бешеного животного. Но при словах Маклоу её рука теряет напряжение. Она переводит взгляд с Маклоу на старика.

— Тогда просто извинись, и мы закончим.

— Я… я… я… — заикается пожилой мужчина, как будто он вот-вот потеряет сознание или у него случится припадок.

Рука Изабеллы сжимается.

— Ему очень жаль, Из, — говорит Маклоу. Он чуть не бьёт себя по лицу, когда понимает, что почти назвал её имя. — Теперь я думаю, нам пора идти, а ты? И, может быть, уберёшь эту штуку?

Последний раз взглянув на старика взглядом босса, Изабелла опускает оружие.

— Нам нужно двигаться дальше, — говорит Маклоу сквозь зубы. — Давай, пойдём на станцию.

Собрав свой спальный мешок и личное снаряжение с холодной земли, они следуют по заброшенной железнодорожной линии из туннеля. Они проходят под пристальным взглядом дюжины нервных, шокированных или разгневанных прохожих, а за их спиной катится чемодан Изабеллы с гантелями.

Изабелла смущается.

— Представляешь, он поймал меня, когда я писала. Я сидела на корточках в углу у стены, и когда он спросил, может ли он пройти, он сказал: «Извините за беспокойство, сэр». Я сидела на корточках с моей долбанной щелью, а он всё равно решил, что я мужик…

— Эй, всё в порядке, — говорит Маклоу, обвивая рукой её толстую талию и глядя на неё. Он сопротивляется сказать: «Это легко сделать ошибку», и вместо этого говорит с таким же сарказмом: — По крайней мере, нам удалось сохранить сдержанность.

Она смотрит на него, когда они подходят к выходу, но огонёк в его глазах заставляет её улыбнуться.

— Дерьмо.

— Да ладно тебе. Ты знаешь, что для меня ты великолепна. Не могу дождаться, чтобы снова пососать твой клитор, — говорит Маклоу, сжимая узловатые мышцы нижней части спины и наслаждаясь звуком, когда она вздыхает. На своём рябом пухлом лице он изображает самую красивую ухмылку, какую только может. — Мы продали достаточно препаратов, чтобы купить себе пару билетов на автобус. Давай поедем в следующий ближайший город. Может, тогда мы будем в безопасности?

Они выходят на меловой утренний свет. За пределами туннеля море перекатывается за ограду того, что когда-то было процветающей железнодорожной веткой, каждую неделю привозя посетителей в их прибрежный город. Сейчас очередь такая же тупиковая и пустая, как и их перспективы.

Солнце встаёт, но тяжёлые тучи собрались на морозном горизонте, паря над далёким приливом, как сгорбившаяся толпа скорбящих.

Изабелла останавливается.

— А что мы будем делать, когда доберёмся до места, куда мы поедем?

— Я не знаю, что мы будем делать, Из, — говорит Маклоу. В его голосе нет гнева. — Вероятно, какое-то время проживём нелегко, пока не наладим достаточно контактов, чтобы снова начать продажи.

Ветер дует сильно.

Изабелла накидывает куртку на тяжёлые плечи.

— Ещё так холодно.

— Я знаю, — говорит Маклоу, вынимая шапку из кармана куртки и натягивая её на свои сальные волосы.

У них нет тёплой зимней одежды, поэтому они оба одеты в два слоя джинсов, несколько рубашек и подходящие коричневые куртки, с той лишь разницей, что у Изабеллы бóльший размер.

— А как насчёт моего протеина? — спрашивает она.

Сердце Маклоу падает. В жизни Изабеллы так мало того, что она по-настоящему ценит, но для неё важно поддерживать спортивную фигуру, как доспехи, защищающие её от любых дерьмовых событий, которые привели её к такому чуждому образу жизни. Он задаётся вопросом, осознаёт ли его сбитая с толку партнёрша, сквозь дымку своего гнева и скудного ума, насколько плохо она для них что-то сделала? Но он не злится; это просто способствует его потребности защитить свою огромную, прекрасную зверюгу.

— Мы найдём способ обойтись, — говорит Маклоу. — Я обещаю. Нам просто нужно сейчас ограничиться и держаться подальше от мистера Рэдли и его головорезов.

Она неуклюже отходит от туннеля, волоча за собой чемодан.

— Это похоже на то, будто нас «разыскивают», — говорит она через плечо.

— Из, — отвечает Маклоу. — Так и есть.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ