Шоковая терапия

– По-моему, – передразнил меня Карпухин, – вы правы! Ладно, слушайте: раз уж вы все равно там – а я приехать не смогу, потому что официально понятия не имею об этом деле, – вам придется кое-что сделать. У меня есть один приятель в ОВД «Теплый Стан». Я ему звякну, а вы к нему съездите. Приятеля моего зовут Юрий Яблочкин, капитан милиции. Это, конечно, вообще не его район, но он мне должен. Расскажете ему все о вашем деле… Черт, и как это Андрея угораздило отправить вас в Москву?! Ну, в общем, я с вами свяжусь. Записывайте адрес ОВД.

* * *

Павел редко сталкивался с людьми, носившими статус «звезд». Честно говоря, это вовсе не было случайностью: Кобзев старательно избегал общения с данной категорией людей. С его именем это устроить непросто, ведь «звезды» всегда норовят заполучить все самое лучшее, а Павел и был «самым лучшим» в мире питерской психиатрии – ну, или одним из лучших он в любом случае являлся. И вот теперь, по просьбе Андрея, ему пришлось вновь окунуться в этот мир, который он презирал, немного его побаивался и, самое главное, не понимал, несмотря на все свои ученые степени, широту кругозора и знание человеческой природы.

Первым делом следовало побеседовать с музыкантами группы, в которой пела Татьяна. Прежде чем встретиться с ними, Павел навел кое-какие справки и выяснил, что раньше Донская являлась одной из трех солисток в «девчачьей» группе, но полгода тому назад объявила продюсеру о том, что она собирается начать сольную карьеру.

– Сольную «карьеру»! – воскликнул Петр Лушенков, бывший продюсер певицы, когда Павел позвонил ему по телефону. – У этой девицы была мания величия, не иначе!

– Что заставляет вас так говорить?

– Что? Да она и пары нот не могла спеть, чтобы не сфальшивить!

– Но вы же сами вывели ее на сцену…

– Правильно, потому что у нее была крепкая попка, классные силиконовые сиськи и огро-о-о-мное желание зарабатывать бабки. Девочка по имени Маша Рыльцева – Рыльцева! – приехала из своего Мухосранска с тремя тысячами рублей в кармане и в самом ужасном платье, какое я только видел в своей жизни. Я дал ей красивое, звучное имя: Татьяна Донская. Она была согласна не есть, не спать и не трахаться, ездить по городам и весям и петь под фонограмму вместе с еще двумя парами таких же попок и титек. До тех пор, пока она соблюдала мои условия, я мирился с полным отсутствием у нее мозгов и таланта. Но потом она вдруг вообразила себя примадонной и заговорила о сольной карьере. Я сразу дал Татьяне понять, что такая высота ей недоступна: она прекрасно смотрелась в группе, но петь одна не смогла бы ни за что!

– Значит, вы ошиблись, – спокойно заметил на это Павел. – Сольная карьера Татьяны шла в гору – только с другим продюсером.

– Господи, да неужели вы думаете, что все дело в продюсере?!

– А в чем же тогда?

– Да в спонсоре, конечно! Девка нарыла себе правильного «папика», и все у нее стало шоколадно!

– Я что-то об этом слышал. Татьяна вроде бы была любовницей какого-то высокопоставленного лица?

– Именно так!

– Вы знаете его имя?

– Шутите? Да это ж была ее самая большая тайна! Даже странно: мне казалось, что она совершенно не умеет держать язык за зубами, информация сыпалась из нее, как мелкое дерьмо из козы…

Кобзев давно не слышал такого изобретательного сквернословия, и его, пожалуй, даже отчасти позабавил разговор с бывшим продюсером Татьяны. Но кое-что полезное он все же у него узнал – адрес студии, которую снимала Татьяна до самого последнего времени. Он не слишком надеялся застать там кого-то в восемь часов вечера и изрядно удивился, когда охранник в форме ответил на его вопрос утвердительно:

– Да, они там. Во всяком случае, ударник и басист.

Так оно и оказалось. Уже в коридоре Павел услышал грохот – очевидно, ударник продолжал практиковаться, несмотря на утрату первого человека в группе. Обоим парням едва исполнилось по двадцать лет, и они выглядели какими-то растерянными.

– Она была клевая, – вздохнул Игорь, светловолосый паренек-басист, беспрестанно куривший и шмыгавший носом. Павел сделал вывод, что он, скорее всего, увлекается кокаином, оттого и этот бессознательный рефлекс. – Жаль, что все так повернулось…

– Кто ее теперешний продюсер?

– Макс. Макс Завьялов.

– Тот самый?

– Ага…

Макса Завьялова знал даже Павел, а ведь человека, более далекого от всех тонкостей шоу-бизнеса, чем светило психиатрии, трудно было бы себе представить. Завьялов считался настоящей «акулой» в этой среде, и многие его недолюбливали. Макс славился тем, что уводил вполне раскрученных певцов и певиц у других продюсеров и делал из них «мега-звезд». Правда, ни одна из них не продержалась дольше пары сезонов, но Завьялов умел делать большие деньги в кратчайшие сроки – неудивительно, что подобный талант, наряду с полным отсутствием принципов, порождал зависть среди ему подобных.

– Макс сделал нас «звездами», – мечтательно продолжал басист, пока ударник все долбал свои тарелки – правда, уже потише, потому что прислушивался к разговору. – Знаете, он обещал найти новую солистку, но Таньки нам все равно будет не хватать.