Шолох. Теневые блики

– Перестань уже называть себя калекой. Магия – не часть тела. Ее потеря несравнима с физическим увечьем. Учитывая, где я работаю, я знаю, о чем говорю!

– Заметь – ты работаешь. А я – нет. Никому в королевстве не нужны отбросы общества.

– Хей, девушка, следите за языком!

Я отвернулась к книжному шкафу, внезапно заинтересовавшись старыми учебниками. В зеркале на полке отразилось, как Дахху таращит глаза и знаками показывает Кадии, чтобы она сменила тему. Деликатный ты мой…

Я фыркнула:

– А что? Всё равно ни одно приличное место не нуждается в моих услугах. Дахху целыми днями гундит, что не реализуется в Лазарете, ты жалуешься на коллег-стражников, а я… Завидую, наверное. Очень весело сидеть дома и смотреть, как жизнь проносится мимо. И все из-за одной оплошности в выпускную ночь!

Я запнулась.

Потом с горестью продолжила:

– Тринап был моей последней надеждой. Казалось, какое дело миру спорта до моих магических способностей? Но нет. Отказ. Несмотря на все мои медали. Вот они, сплошные плюсы жизни в колдовской столице. Больше идей о трудоустройстве у меня нет. Так что: добро пожаловать на дно, Тинави из Дома Страждущих! – я театральным жестом распростерла руки и поклонилась.

Перехватив мой взгляд, Дахху сочувственно блеснул глазами из-под своей темно-коричневой, в цвет волос, шапки. Зима на улице или конец мая, как сейчас, – будьте уверены, Дахху из Дома Смеющихся все равно не расстанется с вязаными аксессуарами. Богемный шик? Да нет. Скорее, нехитрый способ спрятать шрамы, полученные в детстве. И седые пряди на макушке.

Кадия же ринулась в бой: выкарабкалась из мягкого пуфа, засасывающего, как зыбучие пески, подошла ко мне и ободряюще потрепала по плечу. Жест получился воистину материнским: Кадия выше меня на голову.

– А ну отставить грусть! Надо продолжать бороться! Бороться до конца! – патетически заявила Кад, будто на трибуне выступала.

И, следуя её завету, со стороны окна послышалось настолько отчаянное, страшное звяканье стекла о стекло, что мы втроем аж подпрыгнули.

Дахху мигом отбросил газету.

Подбежав к окну, друг дернул за бархатную веревочку. Шторы со скрипом разъехались по сторонам. За ними, как на театральной сцене, снова возник бокки-с-фонарем.

На сей раз пустое лицо призрака оказалось в пугающей близости: оно почти прижималось к стеклу. Туманный подол зеленого плаща змейкой вился вокруг моих розовых кустов, будто душил стебельки. Сгустившаяся до черноты ночь пахла холодом. Дахху шумно сглотнул.

Мы с Кадией, рефлекторно сбившись в кучку, всё же подошли поближе. Ведь нам известно: любопытство веселее страха.

В стекле слабо светились наши отражения: задиристая красотка Кад, носатик Дахху и моя глазастая физиономия с шалашом растрепанных волос вокруг. Между нами, будто мистический судия, мерцал стоявший по ту сторону бокки.

У лесного духа резко прибавилось энтузиазма. Теперь он колотил без остановки.

– Э-э… – сказала я. – Он так окно разобьет!

– Да он там не один! – отражение Дахху зашевелило полупрозрачным ртом. – Вон, от леса еще идут.

Следующие пару минут мы с друзьями во все глаза таращились на происходящее в саду. Музыкальное сопровождение в стиле «звяк-дзыньк-звяк-тыдыщ» добавляло сцене колорита.

Вдали, между густо растущих сосен, зажигались новые и новые огоньки – оранжевые искры в лесной прохладе, влажной и прозрачной, как речное дно. Призраки приближались, плывя в нескольких сантиметрах над землей.

– Тинави, у тебя дома достаточно еды? Чувствую, придется держать осаду! – Кадия удивленно хмыкнула.

Дахху резко прильнул к окну, всматриваясь. Мы проследили за направлением его взгляда. Количество бокки в саду уже перевалило за два десятка. Они столпились на дальнем конце участка. У калитки творилось неладное.

Наш бокки-первопроходец медленно развернулся и тоже уплыл. Мне показалось, что там, в самой сердцевине круга из духов, что-то происходит. Я сощурилась. В зеленовато-оранжевых рядах мелькнуло нечто белое… Еще раз, еще…

– Народ, а там может быть человек? – голос у Кадии неожиданно охрип.

– Да вряд ли… – протянула я.

И тотчас мы поняли, что ни разу не «вряд ли». Среди бокки действительно затесался кто-то в белой одежде: человек был плохо виден, но, судя по всему, отчаянно махал руками.

Дахху не стал махать в ответ и вместо того бросился в прихожую. Мы кинулись за ним.

В моей голове лихорадочно завертелись обрывки старых сказок: «Кто выйдет к бокки – того найдут через сорок дней под горой»; «бокки коснулся Ши Лиардана, и мальчик обернулся черной птицей, после чего навсегда улетел в ночное небо».

Или вот это, мое любимое: «Бокки поставил фонарь на землю и съел ее живьем».

Что вполне могло оказаться реальным положением дел. Потому что в Шолохе настолько уважают бокки и настолько боятся нарушить хлипкое магическое равновесие, помешав им, что никогда не изучают духов экспериментально. Только на расстоянии. Через окошко и по книжкам.

А значит, никто на самом деле не знает, чем обернется столкновение с бокки лицом к лицу.