Шолохов. Незаконный

Атаман Маслак – Григорий Савельевич Маслаков – ещё одно историческое лицо. Родился он в слободе Маныч-Балабинское станицы Багаевской Черкасского округа в 1877 году. Служил в царской армии артиллеристом, дослужился до вахмистра. В 1918 году организовал партизанский казачий отряд, который в районе реки Маныч трепал ещё молодую Добровольческую армию, а затем войска атамана Краснова. В марте 1918-го влился со своими бойцами в корпус Бориса Думенко – комкора Красной армии, на тот момент организатора частей красной конницы и начальника Будённого. У Думенко Маслаков командовал полком, получил за геройство два ордена Красного Знамени.

В начале 1920 года Маслаков принимает командование 14-й Майкопской кавалерийской дивизией и в том же году становится членом РКП(б). Он мелькнёт в «Конармии» Исаака Бабеля: «Впереди полка, на степной раскоряченной лошадёнке ехал комбриг Маслак, налитый пьяной кровью и гнилью жирных своих соков. Живот его, как большой кот, лежал на луке, окованной серебром…»

В феврале 1921-го, рассорившись с Будённым, Маслаков переходит на сторону Махно, уведя 1500 сабель и 500 штыков, в том числе пулемётную команду 19-го полка, почётным конармейцем которого был, между прочим, Иосиф Сталин. Махно отправил Маслакова поднимать восстание на Дону. Но на этот раз Маслак был разбит и в первых числах июля 1921 года погиб. В июле – августе, схоронив командира, маслаковцы перешли к Фомину.

Такие колоритные персонажи – но могил их не сыскать. Только имена перекликаются эхом в русской литературе.

* * *

Фомин, а с ним Григорий Мелехов крутятся на всё том же географическом пятачке, где, страдая, ликуя, погибая, жил весь мир «Тихого Дона».

В очередной раз столкнувшись с красноармейцами, фоминцы уходили «вёшенским отводом»: ровно по тем шолоховским местам, где всякая дорожка была ему знакома.

«Тихий Дон»: «Часа через два они снова сели на лошадей, стремясь достигнуть к ночи знакомых хуторов Еланской станицы.

Красноармейский разъезд, вероятно, по телефону сообщил об их продвижении. При въезде в слободу Каменку откуда-то из-за речки навстречу им защёлкали выстрелы. Певучий свист пуль заставил Фомина свернуть в сторону. Под обстрелом проскакали краем слободы и вскоре выбрались на табунные земли Вёшенской станицы. За посёлком Тонкая Балка их попробовал перехватить небольшой отряд милиции».

«На хуторе Вислогузовском вброд переехали речку Чир, шагом поднялись на пологий бугор. Лошади предельно устали. Под гору на них кое-как съезжали рысцой, а на гору вели в поводу, ладонями сгребая с мокрых лошадиных боков и крупов дрожащие комья пены».

Выпустив на первых страницах «Тихого Дона» Мелехова в жизнь с переименованного в Татарский Каргинского, к финалу книги Шолохов загоняет его обратно – к речке Чир, к тому куреню, где рос сам Михаил и где все шолоховские соседи – это мелеховские соседи.

В тот раз фоминцы выкружили себе жизнь.

Мелехов оставляет банду – случилось это в первых числах июня. Он отправляется за Аксиньей, чтоб забрать её и бежать вместе на Кубань. И начать там наконец ту самую жизнь вдвоём, что многие годы никак не могла у них сложиться.

Красноармейский конвой застал их возле Чира. Во тьме, наугад, на топот копыт, вслед Григорию и Аксинье несколько раз выстрелили.

Аксинья получила смертельную рану. Она умерла возле Чира. Тут же похоронил её Григорий – у той самой реки, в которой Миша Шолохов разглядывал в том июле ломкое отражение солнца.

* * *

Александр Михайлович Шолохов пошёл на повышение, став 12 июня 1921 года заведующим райприёмпунктом станицы Каргинской. Сохранилась его внутриведомственная переписка: видно, что ответственный человек. Сначала он запрашивает в окружном продовольственном комитете т. Бабичева как специалиста по вальцовым мельницам. Следом сообщает о нарушении трудовой дисциплины одним из своих подчинённых. Затем предлагает конторщику управления садами станицы Мешковской т. Загвоскому перейти в Каргинскую заготконтору на освободившуюся должность старшего бухгалтера.

Михаил, набираясь опыта, участвовал в отцовских делах, а иной раз и вовсе выходил на работу ему в замену – если Александра Михайловича вновь одолевал недуг пьянства. Так, шаг за шагом выяснялось, что главным в шолоховской семье становился сын: неунывающий, упрямый, деятельный.

Он сдружился с бывшим царским офицером Григорием Яковлевичем Каргиным. В Гражданскую Каргин ничью сторону не принял и против Советской власти не воевал. Несколько раз его вызывали в Дончека – но он был чист. 16-летний, стремительно повзрослевший парень засиживался у Каргина за разговорами.

В том году за Шолоховым стали замечать одну черту: если казаки соберутся вспоминать быльё – он обязательно рядом: слушает, впитывает. Но если дело оборачивается гулянкой – уходит.