Шолохов

— Все мы обижены концом произведения в самых лучших советских чувствах. Потому что четырнадцать лет ждали конца: а Шолохов привел любимого героя к моральному опустошению. Четырнадцать лет писал, как люди друг другу рубили головы, — и ничего не получилось в результате рубки. Люди доходят до полного морального опустошения, и из этой битвы ничего не родилось. Шолохов поставил читателя в тупик. И вот это ставит нас в затруднительное положение при оценке.

Продолжил, заинтриговывая:

— Шолохов с огромной силой таланта, зная казачью жизнь, быт, показал историю казачьей семьи, «обреченность» контрреволюционного дела…

И тут же — каверзно — уточнил словно опытный прокурор:

— Но ради чего и для чего? Что взамен родилось? Этого в романе нет…

Завершил речь приговором:

— Мое личное мнение, что там не показана победа сталинского дела.

Несчастный Фадеев, хотел быть святее папы римского. Он не догадывался, что над ним начинают сгущаться тучи политического недоверия. В 1948 году его отставят от руководства Союзом писателей.

Кинорежиссер Александр Довженко попросил слова:

— Я прочитал книгу «Тихий Дон» с чувством глубокой внутренней неудовлетворенности. Суммируются впечатления следующим образом: жил веками тихий Дон, жили казаки и казачки, ездили верхом, выпивали, пели, был какой-то сочный, пахучий, устоявшийся, теплый быт. Пришла революция, советская власть, большевики — разорили тихий Дон, разогнали, натравили брата на брата, сына на отца, мужа на жену, довели до оскудения страну, заразили триппером, сифилисом, посеяли грязь, злобу, погнали сильных, с темпераментом людей в бандиты, и на этом дело кончилось. Это огромная ошибка в замысле автора.

Несчастный Довженко, во время войны, в конце 1943-го, Сталину не понравится вначале один его документальный фильм о войне, затем другой — «Национализм!». Надолго с той поры исчезнет его имя с экрана и со страниц газет и журналов.

Литературовед Абрам Гурвич взялся хулить роман:

— Неудовлетворенность происходит оттого, что здесь нет той активной народной силы, которая ведет революцию, которая оправдывает все трагические коллизии и жертвы, которые были принесены…

Несчастный человек. Сразу же после войны заработает звание «безродного космополита» и уйдет из жизни в таковом ореоле. Шолохов обозначится сразу после войны в его посмертной судьбе, но не местью, о чем узнаем далее.

Поэт Николай Асеев. Он воскликнул поэтически простодушно: «Порочное, но любимое произведение!.. (В стенограмме помета: „Смех“.) Ну что же делать?» Несчастный поэт. Наивен. Ему кажется, что звание последователя Маяковского, восхваляемого Сталиным, — индульгенция навек. В 1943-м — запретят его книгу. ЦК отметит в ней «ряд политически ошибочных стихотворений».

Кто бы посочувствовал членам Комитета: знают цену роману — знают и цену последствий, если не угодить Сталину. Сидят на фугасах… Перья стенографисток вяжут бикфордов шнур. Не скажешь о политических ошибках Шолохова, глядишь, вспыхнет искра к взрыву.

Что же дальше? Надо ждать, как проявит себя Комитет при окончательном голосовании и как поступит Сталин, когда придет его час ставить подпись под постановлением Комитета: кому быть лауреатом, кого отвергнуть.

Когда узнал Шолохов о всех этих речах-высказываниях? Фадеев потом набрался храбрости и рассказал ему, что голосовал против. В ответ только и услышал: «Почему, не понимаю…»

Дополнение. Писатель, любимый народом, всегда знаток народной песни, так повелось от Пушкина и Тургенева. Вот «Тихий Дон». Елецкий шолоховед Александр Новосельцев выявил, что в роман вживлено более сорока песен. В их числе такие шедевры, как «Ой, ты наш батюшка тихий Дон», «Во кузнице», «А из-за леса блестят копия печей», «Всколыхнулся, взволновался православный тихий Дон», «Интернационал», «Тега-тега, гуси серые, домой»… Он же подсчитал, что в первой книге 14 песен, во второй — 12, в третьей — 9 и в четвертой — 6 песен.