Шопен

– Да, – сказал он, – от направления, данного таланту, зависит все его дальнейшее развитие. Было бы, мне кажется, справедливо, чтобы рядом с именем концертанта стояло имя его преподавателя!

Он расспрашивал о Париже. Узнав, что Калькбреннер ограничил число своих учеников из-за болезни, он сказал:

– Это весьма прискорбно. Молодежь теперь легко ускользает из-под влияния!

Ученики молчали, в присутствии Вика они отвечали только на его вопросы. Профессор продолжал:

– В последнее время в музыке распространились вредные течения. А это – увы! – влияет на молодежь!

Шопен осторожно спросил, о каких течениях говорит профессор.

– Я имею в виду распад классической формы. Сопата еще держится. Но и здесь композиторы стремятся уничтожить границы между сонатой и фантазией. Л между тем эти понятия непримиримы, ибо они противоречивы по самой своей природе.

– Но ведь еще Моцарт написал сонату-фантазию! – возразил Шопен. – И Бетховен соединял обе эти формы!

– Гм! Доложу вам, сударь, что у меня особое мнение насчет двух сонат Бетховена, здесь названных. Особенно насчет второй, цис-молльной. Это сбивает с толку. В музыке следует держаться чего-нибудь одного. Финал в этой сонате я сделал бы первой частью, а первое медленное вступление – второй. Далее – скерцо. Ну, а конец… согласитесь, что он так и не написан!

Баронесса фон Фрикен, по-видимому, не разделяла мнение своего учителя насчет сонаты Бетховена. Но она, разумеется, молчала и только оглянулась на Шумана. Он тоже молчал. Но мускул на его щеке заметно дергался.

Какая-то скрытая напряженность чувствовалась г. этом разговоре.

– А форма вариаций? – продолжал Вик. – Старинная, освященная традициями форма? Она так же подвергается разрушению! Мы слышим ряд коротких пьес, не говорю уж – в разных тональностях, но не похожих ни на тему, ни друг на друга. Когда это бывало? Или берется совершенно куцая тема из каких-нибудь трех-четырех нот. Но ведь подобный эмбрио не может стать источником для развития! Что важнее– тема или вариации? Во всяком случае, я думаю, тема должна быть выражена по возможности ясно и точно. Надеюсь, что присутствующий здесь Роберт Шуман не посетует, если я скажу, что его пьеса под названием «Карнавал», хоть и весьма оригинальная по форме, заключает в себе все недостатки новейшего направления!

– Лист как раз собирался играть «Карнавал» в своем последнем концерте, – сказал Шопен. – Он весьма высоко ценит эту музыку.

– Но, однако же, не играл! Мне это известно! Впрочем, довольно об этом! – Вик нахмурился. – Мне было бы желательно показать просвещенному гостю, чего мы достигли нашими скромными силами. Но, зная, что после него никто не решится играть, я позволю себе похвастать моими учениками, прежде чем он согласится на нашу просьбу. Я попрошу вас, дитя мое, – обратился он к баронессе, – показать свое искусство именно сейчас!

Эрнестина покорно встала и подошла к фортепиано.

Она сыграла сонату Скарлатти изящно, но немного злоупотребляя эффектами «эхо»: в первый раз отстукивая фразу, во второй – едва касаясь клавиатуры. Вик был доволен. Шуман, видимо, волновался. Раза два он взглянул на Шопена. Но тут же отвернулся.

Глава восьмая

Ученики Фридриха Вика все играли хорошо, немецкая школа пошла им на пользу. Шопену не пришлось кривить душой, хваля педагогическую систему Вика. Он только пожалел, что Шуман отказался играть из-за давнишней болезни руки.

Потом Фридерик играл сам. Вик нашел музыку Шопена, как и его игру, несколько эфемерной и, пожалуй, произвольной в оттенках, но его отзыв был весьма благожелателен. Да и во время игры он одобрительно кивал головой, а один раз произнес: «Превосходно!» Артур Перманедер из Баварии осмелился сказать, что «дивный ноктюрн вознес его до звезд». Другие ученики согласились с ним.

Шуман вызвался проводить Фридерика. Они прошли через сад, окружающий дом профессора. Полная луна ярко светила. Шуман не сразу начал разговор.

– Странны эти споры о вариациях! Кто повелел, чтобы сходство в них было заметно сразу? Как много есть предметов и явлений, внешне различных, но связанных глубоким, внутренним родством! Разве «Прекрасная мельничиха» Шуберта не есть сборник вариаций на тему странствования? Разве «Зимний путь» не вариации на тему одиночества певца? «Шарманщик» – вот тема! Но ведь это не первая, а самая последняя песня в сборнике! Однако ее отголоски мы слышим и в «Оцепенении», и в «Липе» и в «Верстовом столбе!».[22] Вот и «Карнавал»…

Он внезапно остановился.

– Но ведь там, кажется, есть музыкальная тема? – спросил Шопен.

– Внешне. Вначале она совсем не излагается. И она очень коротка. А вообще – это ряд картин и портретов.

Они вышли на улицу.

– Некоторые музыканты любят, чтобы тема была выражена в самом начале – и весьма отчетливо. Но ведь ее можно и угадать, она может присутствовать в вариациях и не будучи представлена отдельно. У меня есть такие вариации. Я нахожу своеобразную прелесть в измененной мелодии, усложненной подголосками и гармонией, как вот эта луна, покрытая легким туманом…

Он говорил, слегка запинаясь.