Шопинг с Санта Клаусом. Любовные игры по Интернету

Под ним обнаружилась симпатичная физиономия, свежий румянец которой затеняла мужественная густая щетина. Очевидно, Дедушка Мороз был молод не только душой.

– Подвинься, милая! – сказал этот сказочный персонаж, бесцеремонно тесня меня на лавочке бархатно-золотым бедром. – Куришь?

Я покосилась на сигаретную пачку и холодно ответила:

– Нет. И вам не советую.

– Тебя, часом, не Минздрав зовут? – хохотнул отнюдь не примороженный Дедушка.

– Меня зовут Лена.

– А меня Костя! Будем знакомы!

И мы познакомились.

Мой новый знакомый оказался и не Морозом, и не Дедом. Константину было двадцать шесть лет, и только десять из них он носил звучную германскую фамилию Розенкранц. Ее Костя получил вместе с паспортом, который вопреки воле родственников по отцовской линии оформил на фамилию мамы. Этот Костин поступок был не плевком в скуластые лица рязанской родни, не пустым пижонством, а всего лишь началом планомерной кампании по интеграции уроженца Рязанской области в мировую экономику.

Назвавшись Розенкранцем и вскоре подав документы в Берлинский университет, Константин деликатно постучался в двери общеевропейского дома. Ему открыли, впустили в прихожую, и вот уже четыре года новообращенный Розенкранц изучал в Германии славистику. Выбор предмета, по сути, был завуалированным извинением в адрес покинутой, но не забытой рязанской родни. Ее Костя периодически вспоминал с тоской – как потенциальный, но не реализованный источник моральной и финансовой поддержки. В отсутствие таковой учебу в университете приходилось совмещать с работой. Она была временной, зато разнообразной, хотя неизменно пребывала в широком русле славистики. Костя подрабатывал экскурсоводом в турфирме, ориентированной на гостей из России, помогал с организацией презентаций представительствам субъектов РФ в Германии, выступал в массовке местного Русского театра и выполнял самые разные поручения Пети Вайсмана. Это имя Костя произносил с благоговением.

У меня сложилось впечатление, что Петер Вайсман – тот еще гусь. Ушлый парень, умудряющийся в обход немецких законов заполнять собой сразу несколько смежных экономических ниш: музыкальное сопровождение и видеосъемка свадеб, организация частных и корпоративных вечеринок, предоставление услуг такси и эскорта. Я, грешным делом, подумала, что шустрый Петя, наверное, и сутенерства не чужд, но говорить об этом вслух не стала. Узнав, что я представляю собой лучшую половину мобильной телевизионной «двойки», мой новый приятель Розенкранц невероятно оживился, замахал рукавами, как ветряная мельница, и сделал мне весьма заманчивое предложение:

– Как насчет того, чтобы утренничек отснять? Вайсман нормально заплатит. Кстати, мне еще Снегурочка нужна.

Я задумалась. Играть Снегурочку мне было не внове: я успешно дебютировала в этой роли в старшей группе детского сада. А что касается «левых» съемок… На экстренный камбэк в Берлин мы с Вадиком потратили свои собственные денежки, которые родная бухгалтерия нам нипочем не вернет. С учетом расходов на отель и обратный перелет на родину удачным случаем зарастить дыры в личных бюджетах пренебрегать не стоило. Я вспомнила, что еще неизвестно, не пробила ли дополнительную брешь в моей финансовой крепости необъяснимая ночевка в отеле «Эльза», и сказала Косте торжественно, как в ЗАГСе:

– Да! Я согласна!

Для полноты сходства с церемонией бракосочетания Константин радостно меня облобызал, и мы рука об руку пошли ловить такси. Следовало поскорее поставить в известность о наших новых планах моего напарника и Ирку: утренничек, на который мы были ангажированы, начинался ровно в полдень.

22

– Бисмарк!

Херр Китцель вытянул из-за пазухи ярко-желтую пластмассовую тарелку и игриво помахал ею, словно желая разогнать сизый утренний туман.

От реки тянуло промозглой сыростью, влажный воздух быстро созревал для новой серии осадков. Погода была особенно скверной для ревматиков, поэтому фрау Китцель не рискнула выйти на утреннюю прогулку вместе с мужем и Би. А вот супруг фрау Марты болезнями суставов не страдал, его самой серьезной проблемой был склероз. Но, поскольку херр Аксель по понятным причинам о своем диагнозе постоянно забывал, то нисколько им не тяготился.

– Смотри, Бисмарк, что у меня есть! – Он показал собаке тарелку, точно желтую карточку.

Густая растительность на морде терьера затрудняла прочтение собачьей мимики, однако задумчивый наклон головы к плечу и вопросительное поскуливание позволяли предположить, что Би отнюдь не в восторге от увиденного. В отличие от своего хозяина, маленький Бисмарк обширным склерозом не страдал.

– Лови! – азартно крикнул беспамятный херр Китцель, отправляя метательный диск в стремительный полет вдоль набережной.