Шопоголик и сестра

— Честное слово! Чтобы была такой же бережливой и экономной. — Я украдкой прячу недоеденный кекс за камень, надеясь, что Джесс не заметит. — Ты меня научишь?

— Экономить? Тебя?

— Да! Пожалуйста! Джесс закатывает глаза.

— Будь ты экономной, не стала бы выкидывать совершенно нормальный кусок кекса.

— Э-э… верно. — Пристыженная, вынимаю кекс из-за камня и сую в рот. — А что, вкусно…

Ветер усиливается, палатка вся ходит ходуном. Я плотнее заворачиваюсь в тоненькое одеяло Джесс, уже в миллионный раз жалея, что не надела кофточку. Или даже этот ка-гуль. И вдруг кое-что вспоминаю. Сую руку в карман юбки — и не могу прийти в себя от изумления. Крошечный комочек все еще там.

— Джесс… это тебе. — Я достаю комок и протягиваю его Джесс. — К тебе я заходила, чтобы отдать эту штуку.

Джесс нерешительно берет голубенький мешочек. Развязывает тесемки и вытряхивает на ладонь серебряную цепочку с горошиной от Тиффани.

— Это на шею, — поясняю я. — Смотри, у меня такая же.

— Бекки… — Джесс растеряна. — Это же… это…

У меня екает сердце: сейчас она скажет «неприлично» или «неуместно».

— Чудо, наконец выговаривает она. — Просто чудо. Мне нравится. Спасибо.

Она застегивает цепочку на шее, а я с удовольствием наблюдаю за ней. Джесс идет! Странно другое: ее лицо кажется каким-то новым. Будто даже форма изменилась. Или…

— Боже! — изумленно ахаю я. — Ты улыбаешься!

— Нет, что ты, — спешит возразить Джесс, но я вижу, как она пытается подавить улыбку — и не может. Улыбка ширится, Джесс поднимает руку и нащупывает серебряную горошину.

— Да, да! — Меня разбирает смех. — Улыбаешься, я же вижу! Наконец-то я нашла твое слабое место. В глубине души ты обожаешь «Тиффани».

— Еще чего!

— Отпирайся, отпирайся! Я так и знала! Слушай, Джесс…

Но договорить мне не удается: ветер заглушает все звуки, и неожиданно налетевший вихрь срывает с колышков одну половину палатки.

— Ой! — взвизгиваю я от ледяных капель дождя. — Господи, палатка! Держи ее!

— Ох, черт. — Джесс борется с отяжелевшей тканью, безуспешно пытается закрепить ее, но ураган вырывает палатку у нее из рук. Секунду палатка бьется на ветру, как парус, а потом улетает куда-то вниз.

Под проливным дождем я растерянно смотрю на Джесс.

— Что же нам теперь делать? — Мне приходится кричать во весь голос.

— Только этого не хватало. — Она смахивает с лица капли. — Ладно, будем искать укрытие. Встать сможешь?

Она помогает мне подняться, а я стараюсь не расплакаться. На ногу ступить невозможно.

— Придется идти вон к тем камням, — указывает Джесс. — Обопрись на меня.

Прихрамывая и волоча ноги, мы бредем вниз по грязному склону, сначала неуклюже, а потом подстраиваясь к походке друг друга. От боли я скрежещу зубами, но уговариваю себя потерпеть.

— А за нами придут? — спрашиваю я на полпути.

— В ближайшее время — вряд ли. — Джесс останавливается. — Так. Теперь будем подниматься. Держись крепче.

Каким— то чудом я взобралась по крутому склону, постоянно чувствуя рядом сильные руки Джесс. Ну и силачка она, оказывается! До меня вдруг доходит: а ведь она легко могла бы спуститься с горы даже в грозу. И сейчас была бы уже дома, в тепле и покое.

— Спасибо за помощь, — запоздало благодарю я на ходу. — Спасибо, что не бросила меня здесь одну.

— Не за что, — невозмутимо отвечает она.

Дождь слепит глаза, дышать почти нечем. У меня снова начинает кружиться голова, а нога будто решила подвергнуть меня изощренной пытке. Но я упрямо иду вперед. Не могу же я подвести Джесс.

И вдруг сквозь шум дождя до меня доносится какой-то новый звук. Может, мне послышалось. Или ветер завывает. Нет, не может быть.

— Постой. — Джесс останавливается. — Что это?

Мы прислушиваемся. Нет. Не послышалось.

Размеренное тарахтенье вертолета.

За пеленой дождя мерцают тусклые огни.

— Помогите! — ору я и как сумасшедшая размахиваю руками. — Сюда!

— Сюда! — вопит Джесс и поднимает повыше шест с фонарем. — Мы здесь! На помощь!

На несколько секунд вертолет зависает над нами. А потом — ужас! — летит прочь.

— Нас не увидели? — пугаюсь я.

— Не знаю. — Джесс напряжена и встревожена. — Трудно сказать. Здесь им все равно негде приземлиться. Значит, сядут поближе к вершине и спустятся за нами пешком.

Некоторое время мы ждем, но вертолет не возвращается.

— Ладно, — решает Джесс, — идем дальше. Хоть спрячемся от ветра за камнями.

И мы идем. Но на этот раз силы почти сразу оставляют меня. Я донельзя измучена. Я вымоталась, замерзла, у меня нет никаких внутренних резервов. Мы ползем вверх по склону мучительно медленно, сблизив головы, обнявшись, задыхаясь и утирая стекающий по лицам дождь.

— Подожди. — Я замираю. — Кажется, я что-то слышу. — Уцепившись за Джесс, я выворачиваю шею.

— Что?

— Вроде бы голос… Или…

Я осекаюсь: к нам приближаются вспышки. Мутное пятнышко фонаря. Эхо далеких голосов.

Господи. Люди. Наконец-то.

— Это спасатели! — кричу я. — Идут сюда! Скорее! Нам нужна помощь!

— Сюда! — подхватывает Джесс и размахивает фонарем. — Мы здесь!

Пятно света на миг исчезает и снова появляется.

— Помогите! — во все горло зовет Джесс. — Мы здесь!

Ответа нет. Куда они девались? Неужели прошли мимо?